Что со мной стало, Как мне стало удобнее жить / Habr
И кажется это было то, что мне нужно. Дочь, позвонив по телефону, сказала, что надо немедленно уезжать. Urbo Bank. Наша деревня совсем небольшая, людей очень мало, а солдат было так много, что мне казалось, что наше село кишело ими.
Теперь вы придёте в смятение! Не доверяйте соседу, не полагайтесь на друга, и даже с женой будьте осторожны в словах. Поступайте так, потому что врагами каждого человека станут родственники в его собственной семье: сын будет позорить своего отца, дочь восстанет против своей матери, а невестка — против свекрови. Что же касается меня, то я обращусь с надеждой к Господу, Спасителю моему, Которого я жду, и Бог мой услышит меня.
Враг мой, не глумись надо мной! Хотя я и пал, я поднимусь. И хотя я нахожусь во мраке, Господь будет светом моим. Я согрешил против Господа, и был Он в гневе на меня, но Он решит моё дело в суде и сделает то, что благо для меня.
После этого Он выведет меня на свет, и я увижу правоту Его. Моя неприятельница сказала мне: «Где же Господь, Бог твой? Посмеюсь я над нею тогда, потому что люди пройдут по ней как по уличной грязи. Горе мне, горе! Я словно тот, кто после сбора летних плодов, после уборки винограда, не находит ни грозди, чтобы поесть, ни инжирины ранней зрелости, которой мне хочется. Исчезли верные на земле; нет праведных среди людей.
Все сидят в засаде, чтобы пролить кровь; все расставляют друг другу сети. Руки их искусны творить зло; правитель подарков требует, судья принимает взятки, и сильные волю свою диктуют — так извращают они правосудие. Лучший из них — что терновник, самый праведный — хуже колючей изгороди.
Наступает день, который предсказывали их стражи, день когда Он придет для наказания; ныне охватит их смятение. Не полагайтесь на ближнего, не доверяйте другу. Даже с той, что лежит в твоих объятьях, будь осторожен в словах.
Сын позорит отца, дочь восстает против матери, и невестка — против свекрови: врагами человека станут его домашние. А что до меня, я буду взирать на Господа, ждать Бога спасения моего; Бог мой меня услышит. Не ликуй надо мной, неприятель! Пусть упал я — встану опять. Пусть во мраке сижу — светом будет мне Господь.
Я согрешил перед Ним, потому я должен нести гнев Господень, пока Он не разрешит мое дело и не оправдает меня. Он меня выведет к свету; я увижу Его праведность.
Увидит это неприятель и бесчестьем покроется, тот, кто мне говорил: «Где Господь, твой Бог? В уныние я впал! Похож на того, кто вышел плоды собирать летние, когда их сбор завершился и виноградники пусты; когда не найти уже ни кисти винограда, ни первых смокв, что так нравятся мне.
Так и людей Господу верных не сыскать уже в стране, ни одного человека честного не осталось; каждый в засаде засел и крови жаждет, загнать брата своего в ловушку норовит. Умения зло творить не занимать им: начальник всякий и судья взятки требуют, знатные люди диктуют им прихоти свои — и те, не стыдясь нимало, правду извращают! Даже лучший из них — что кустарник колючий, и самый честный — хуже изгороди из терновника. Facebook Twitter Печать Email. Светлана родом из села на юге Украины, расположенного недалеко от города Николаева, где есть большой морской порт.
Через три дня после начала войны ее село было захвачено. Светлана несколько месяцев прожила в оккупации, но, когда в июле ее дом был разрушен во время обстрела, была вынуждена бежать в Молдову.
Чтобы как-то справиться с пережитым, Светлана обратилась за помощью к психологу. Я там выросла, там живет мой отец, сестры и братья. Там мои корни. Но у меня нет причин туда возвращаться.
Моя жизнь там закончилась. Из-за этого я чувствую сильнейшую душевную боль». Пятидесятилетняя Светлана, мать четырех детей, надеялась на спокойную старость. У нее был большой дом с красивым садом и огородом.
Хотя она и не была богата, ее умение работать на земле и вести хозяйство позволяло ей выращивать цветы, фрукты и овощи и зарабатывать деньги, продавая свою продукцию.
Взрослые дети Светланы жили в городе, но часто приезжали к ней в гости с внуками. Она имела возможность поддерживать своего пожилого отца, три раза в день принося ему свежеприготовленную еду.
Несмотря на то, что Светлана жила одна, она никогда не была одинока: дружила со всеми соседями, и, кроме того, у нее была летняя собака. В село доходили слухи о грядущей войне, но его жители были уверены, что Бурхановке ничего не угрожает, поскольку это «не такой уж важный населенный пункт». Сын Светланы как-то сказал, что переедет к ней, если что-то случится. Все изменилось 24 февраля. Дом Светланы был поврежден осколками снаряда.
Дочь, позвонив по телефону, сказала, что надо немедленно уезжать. Она боялась, что мать не сможет пережить разрушение любимого дома.
Наша деревня совсем небольшая, людей очень мало, а солдат было так много, что мне казалось, что наше село кишело ими. С этого момента в деревне все изменилось. Солдаты, по словам Светланы, запретили местным жителям говорить друг с другом по телефону. Флаги и другие национальные символы приходилось прятать или уничтожать, чтобы солдаты их не нашли. Я твердо решила не принимать никакой помощи от солдат. Они пытались давать нам продуктовые наборы. Однажды солдат сказал мне, что я обязательно должна взять продуктовый набор, чтобы не умереть от голода.
Я вежливо сказала ему, что у меня достаточно еды, на что он ответил, что если я не возьму набор, то получу пулю в лоб». К тому времени в селе уже не было электричества и телефонной связи.
Каждую ночь местные жители брали теплые вещи и шли спать в бомбоубежище, но спать там было неудобно.
