Фатализм и волюнтаризм
Игорь Юзипович Штирнера и не о солипсистской самоизоляции неповторимого самосознания личности. Фатализм и волюнтаризм. Однако насколько человек свободен в выборе?
Войти в мой кабинет. Забыли пароль? Как мы работаем? Готовые работы. Купить готовую работу. Магазин готовых работ - площадка на которой можно купить готовую работу, размещенную другим пользователем системы. Введите почту. На указанный адрес электронной почты будет отправлена купленная вами готовая работа. Отправить по почте. Введите почту получателя купленной работы. Готовая работа отправлена. Пожаловаться на работу.
Опишите вашу жалобу:. Нажимая кнопку "Пожаловаться", Вы подтверждаете, что ознакомлены с правилами проверки уникальности готовых работ на сайте. Проверка уникальности работ проводится в общедоступной системе Антиплагиат. Пожалуйста, удостоверьтесь, что проверяете уникальность именно в этой системе.
Жалобы о проверке уникальности в другой системе рассматриваться не будут. Отзывы о нас. Для «наблюдателя» временные рамки смертельного мира либо безграничны в целом, либо время в нем течет неизмеримо медленно. Когда такое «глобальное» пространство взаимодействует со многими из его «локальных» пространств в которых, в частности, присутствует ход времени , возникает феномен восприятия времени. Субъект спекулятивно видит прошлое, настоящее и будущее, но как если бы они были отдельными.
Введение Содержание Список литературы Отрывок из работы Введение. Фатализм от латинского fatalis - определяется судьбой - это вера в предопределение бытия, мировоззрение, основанное на вере в неизбежность событий, которые уже были осознаны заранее и только в качестве присущих им характеристик. Научный, философский а также религиозный взгляд на законы жизни, его физические и метафизические компоненты тесно связан с категориями "закон" и "случайность", "объективность" и "субъективность", "создатель" и "человек", " творчески «связаны» и «создавать» и т.
Фатализм во всех его формах является одной из систем самоопределения человека относительно целесообразности развития и смысла бытия.
Это можно объяснить противоположностью экзистенциальности. Существенной функцией в системе взглядов французского материалистического просвещения была его доктрина фатализма, которая была глубоко метафизической, но сосредоточенной на важных философских вопросах.
Для многих современников понятия «фатализм» и «французская философия» были одинаковыми.
Что такое фатализм? Самое ясное содержание было включено в эту концепцию Гольбахом, который подробно описал ее в «Системе природы», основной работе французского материализма. Структура термина «фатализм» состояла из следующих компонентов: 1 неисключительная причинная обусловленность всех событий, процессов и вещей; 2 линейная связь расследования с его причиной.
Поэтому, если есть причина и условия для ее воздействия, это последствие абсолютно необходимо и понятно. В истории философии высказывались различные взгляды относительно содержания термина «совпадение». Демокрит, например, случайно понимается как вмешивающийся в целенаправленные действия людей извне.
Стоик Крисипп полагал, что случайность является продуктом действия неизвестных нам причин. Платон и Лактанций приписывают к числу случайных событий все, что, по их мнению, выходит за пределы определенных Богом телеологий. По случайному совпадению Аристотель учил тому, что происходит от внешних причин, а не от внутренней сущности формы этой вещи. Концепция Гольбаха и Гельвеция не возникла без учета уроков истории философии, но была целостна и оригинальна.
Цель данной работы изучить проблему фатализма в истории философии. В связи с поставленной целью выявлены следующие задачи исследования:?
Теоретической и методологической основой для написания работы стали труды отечественных и зарубежных философов. Данная работа включает введение, три главы, заключение. Bobzien S. Determinism and Freedom in Stoic Philosophy. Brennan T. Oxford, Forschner M. Stuttgart, Marcus Aurelius. Leipzig, Во-первых, он отчуждает родовую жизнь и индивидуальную жизнь, а во-вторых, делает индивидуальную жизнь, взятую в ее абстрактной форме, целью родовой жизни, тоже в ее абстрактной и отчужденной форме.
Дело в том, что, во-первых, сам труд, сама жизнедеятельность, сама производственная жизнь оказываются для человека лишь средством для удовлетворения одной его потребности, потребности в сохранении его физического существования.
А производственная жизнь и есть родовая жизнь. Это есть жизнь, порождающая жизнь. В характере жизнедеятельности заключается весь характер данного вида, его родовой характер, а свободная сознательная деятельность как раз и составляет родовой характер человека. Сама жизнь оказывается лишь средством к жизни. Животное непосредственно тождественно своей жизнедеятельности. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности.
Оно есть эта жизнедеятельность. Человек же делает свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания Его жизнедеятельность -- сознательная. Это не есть такая определенность, с которой он непосредственно сливается воедино. Сознательная жизнедеятельность непосредственно отличает человека от животной жизнедеятельности.
Именно лишь в силу этого он есть родовое существо. Или можно сказать еще так: он есть сознательное существо, то есть собственная жизнь является для него предметом именно лишь потому, что он есть родовое существо. Только в силу этого его жизнедеятельность есть свободная деятельность. Отчужденный труд переворачивает эти отношения таким образом, что человек именно потому, что он есть существо сознательное, превращает свою жизнедеятельность, свою сущность только лишь в средство для поддержания своего существования.
Практическое созидание предметного мира, переработка неорганической природы есть самоутверждение человека как сознательного -- родового существа, то есть такого существа, которое относится к роду как к своей собственной сущности, или к самому себе как родовому существу.
Животное, правда, тоже производит. Оно строит себе гнездо или жилище, как это делают пчела, бобр, муравей и т. Но животное производит то, в чем непосредственно нуждается оно само или его детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек производит универсально; оно производит лишь под властью непосредственной физической потребности, между тем как человек производит даже будучи свободен от физической потребности, когда он свободен от нее; животное производит самого себя, тогда как человек воспроизводит всю природу; продукт животного непосредственным образом связан с его физическим организмом, тогда как человек свободно противостоит своему продукту.
Животное строит только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида, и всюду он умеет прилагать к предмету присущую мерку, в силу этого человек строит также и по законам красоты. Поэтому именно в переработке предметного мира человек впервые действительно утверждает себя как родовое существо. Это производство есть его деятельная родовая жизнь. Удел человека — познать эту фатальную заданность и не уклоняться от нее как от собственной судьбы, собственного предначертанного извне пути.
Согласно другой точке зрения, воля независима от объективного содержания поступка, обладает самодостаточностью, автономией и самополаганием. Такая позиция, получившая в истории философии название волюнтаризма, представлена, например, в работе А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление» Согласно Шопенгауэру, воля есть безосновное начало мира, реализующееся в различных проявлениях «борьбы всех против всех», а человек — высшая форма объективизации мировой воли.
Осознать ее разумом человек не способен — она познается интуитивно. В этом плане волюнтаризм Шопенгауэра послужил источником «философии жизни» в духе Ф. Ницше и В.
Дильтея, а также интуитивизма А. Бергсона, которые развили волюнтаризм в плане отказа от монизма воли как единого универсального мирового начала, приняв постулат о плюрализме, множественности субъективных воль. В формировании этой концепции явно прослеживается влияние Упанишад, интерес А. Шопенгауэра к которым был проявлен. Дилемма «фатализм — волюнтаризм» несводима к дилемме «детерминизм — индетерминизм», хотя и несколько перекликается с нею.
И фаталистические, и волюнтаристические концепции видят человеческое действие обусловленным, детерминированным. Различия между ними — в природе факторов и сил, осуществляющих детерминацию: либо рационалистическая предопределенность объективного хода вещей, либо стихийное действие темного иррационалистического начала. При всех различиях фатализма и волюнтаризма а они очевидны: первый тяготеет к рациональному познанию действительности, второй — к мистическому откровению они едины в антигуманизме.
Фатализм, в том числе и в его рационалистических вариациях, элиминирует творческое начало, оставляя человеку лишь познание закона и следование ему, фактически — послушание.
В волюнтаризме воля предстает темной стихией, столь же противостоящей человеку, как и «закон». Не случайно Шопенгауэр единственный путь спасения человека видел в отказе от воли, «умерщвлении» ее путем аскетического образа жизни. Антигуманность свойственна и философии жизни, хотя, согласно Ницше, путь человека — это не отказ от воли, а ее утверждение в себе как воли к власти, высшим проявлением которой является знаменитый «сверхчеловек» — хищная, агрессивная «белокурая бестия».
Именно эти, наиболее темные и иррациональные моменты философии жизни были взяты на идеологическое вооружение фашизмом. И фатализм, и волюнтаризм едины в главном — они уводят волю с «поля» человеческого самосознания, делая последнее зависимым от внешних сил.
Различия заключаются только в трактовке этих сил либо как разумно — «аполлонических», либо как стихийно — «дионисийских». В этой связи следует подчеркнуть, что воля — и как понятие, и как реальный фактор поведения — исторична. Античность и средневековье не знакомы с волей в ее современном понимании. Так, античность знает идеал мудреца, но не «волевого» человека. В античном мировоззрении источником и двигателем поведения оказывается разум нус , уподобляемый возничему, натягивающему вожжи страстей и правящему ими.
Для такого поведения вполне достаточно познать разумные начала природы и жизни, а сознательный поступок предстает действием, совершенным в соответствии с правилами логики.
Поэтому у Аристотеля действие и может быть заключением «практического силлогизма». В его примере из «Никомаховой этики» посылки «Все сладкое надо есть» и «Это яблоко сладкое» влекут следствием не предписание «Это яблоко надо съесть», а именно действие — съедение яблока.
Фактически не знает личностной воли и Средневековье. Показателен в этом плане обряд экзорсиса — изгнания дьявола. Он мог получить широкое распространение только в том случае, если человек рассматривался как исключительно пассивное начало, как «поле», на котором встречаются внешние ему силы.
В Средневековье воля наделялась самостоятельным существованием и даже персонифицировалась в конкретных силах как добрых и злых существах. В этих силах виделись опять — таки проявления определенного разума, ставящего себе не менее определенные цели. Познание этих сил — вплоть до узнавания имени конкретного ангела или дьявола — открывало путь к «истинному» поступку. Такое понимание воли обусловлено тем, что традиционное общество фактически отрицает проявления самостоятельных начал в поведении человека.
Личность выступает в нем лишь как часть рода, как программа традиций, по которым жили предки.
В случае же отклонения от них она подлежит преследованию, а то и уничтожению. Неспроста поэтому воля «возникает» одновременно с личностью в Новое время. Это время не только Данте и Петрарки, осознавших и воспевших неповторимую индивидуальность чувств, но и время «Декамерона» Боккаччо, время «возрожденческих страстей». За человеком как бы признается право на творчество и даже на ошибку. Только отклонившись от нормы, выделившись из рода, он становится личностью.
В традиционном же обществе право на отклонения признавались лишь за некоторыми членами общины, например за шаманом — человеком, который общается с духами предков, с иным миром, за кузнецом — человеком, которому подвластна сила огня и металла, а также за разбойником — человеком — преступником, противопоставившим себя данному обществу.
Шаман, кузнец, разбойник как люди, «вхожие» в иные миры, имели право на необычные поступки, на «отклоняющееся поведение», а значит, и на свою «необычную биографию». Можно сказать, что они были первыми личностями.
Они же были и первыми носителями сознательного волевого начала в своих действиях, не сводимого к познанию рациональных начал родового поведения, закрепленных в нормах и ценностях данного общества. Они были как бы свободными от них. Не случайно под волевым поступком всегда понимается поступок свободный, предпринимаемый самою личностью, которая в себе самой находит источник и основание, цели и силы для ее достижения. Даже Георгий Конисский — христианский теолог и моралист, говоривший о Боге, ангелах, звездах, объектах и других людях как внешних причинах и основаниях поступков, писал: «Однако следует знать, что человеческая воля настолько свободна, что переносит насилие своей власти, а не власти любого другого человека или ангела.
Ибо все побуждения и ангельские и человеческие относятся к объекту, к которому хотят склонить человеческую волю… На саму же чужую волю не могут наложить руку» Но не оказывается ли тем самым воля свободной и от разума, который из колесничего, правящего твердой рукой путь, человека, превращается в простого «извозчика», правящего туда, куда захочет хозяин.
Не превращается ли тогда сама эта воля исключительно в своеволие? Чтобы сделать людей свободными, Бог сделал их нечестивыми, писал тот же Георгий Конисский Эта сторона проблемы составила основное содержание нравственных исканий Ф. По Достоевскому, сердцевиной человеческого в человеке, «тайным» человека является «свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хотя бы даже до сумасшествия».
С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотенья? Человеку надо — одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела». Для героя «Записок из подполья» важным является даже не проявление своеволия, а желание, чтобы с ним непременно считались, чтобы «уважали» это своеволие.
Главная ценность личности — ее свободная воля — оказывается источником эгоистического, преисполненного гордыней самосознания. Через все свое творчество и всю свою жизнь Достоевский пронес проблему, как этот «минус» переплавить в «плюс», как соединить свободную волю с нравственностью. Именно «анализ пределов и следствий развития гордости, берущей начало в таинственных глубинах человеческой воли и питающей различные типы проявления эгоистического сознания» 92 и составляет тему творчества Достоевского.
В XX столетии возникло и проделало поучительную эволюцию мировоззрение экзистенциализма, «философии существования».
В его основе лежит абсолютизация свободы воли, нравственные следствия которой были предсказаны Достоевским. Экзистенциализм М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж. Сартр, Л. Камю и др. Исходный пункт такой концепции — абстрактный человек, взятый вне общественных связей и отношений, вне социально — культурной среды.
Существование такого «заброшенного в мир» человека — не более чем «индивидуальное приключение», лишенное смысла, а сам человек — лишь «бесполезная страсть». Такой человек не связан с обществом никакими нравственными обязательствами и ответственностью. В результате он не только безнравствен и бессовестен, но своеволен и безответствен. Любая норма, установление для него есть нивелировка и подавление.
Согласно Ж. Сартру, одному из кумиров студенческого движения в мае г. Абсолютизирование свободной воли лишило экзистенциализм возможности найти общее основание человеческому бытию и жизнедеятельности человека и увело в тупик стихийных, агрессивных иррациональных начал, противопоставляющих человека культуре, истории и обществу, лишающих его существование смысла, цели и ответственности.
Думается, что для прояснения природы воли весьма полезно обратиться к проблеме политической воли. Власть и воля — тесно сопряженные феномены и концепты. Еще Т. Гоббс в «Левиафане» писал о политической власти как сведении воль индивидов в единую волю. А согласно Ф. Анкерсмиту, политическая воля — смысл власти, которая не сводима к ресурсам как это свойственно позитивистски орентированной политологии , классам, интересам, стремлениям, но и предполагает настойчивость, веру в успех В английском языке слово power означает как власть, так силу, мощность, энергию.
Действительно, власть — это не только и не столько иерархия, структура органов власти, подчинение, субординация, координация. Всем им придает жизнь и силу — политическая воля. Она подобна электрическому току, приводящему в действие машины, агрегаты, приборы и прочие технические системы. Близкие параллели проводит также Ж. В Конституциях многих государств, включая Российскую Федерацию, других правовых актах прежде всего по избирательному праву неоднократно упоминается политическая воля граждан.
Говорят о «сильной», «недостаточной», «слабой» и даже — о «доброй» политической воле. О «волевых» и «слабовольных» политических деятелях. О необходимости «проявить» политическую волю в решении конкретных вопросов, выполнении принятых обязательств, разрешении конфликтов.
У неискушенного читателя или слушателя может возникнуть впечатление, что речь идет о чем — то давно и хорошо известном. На протяжении — годов два раза в год автором проводился структурированный опрос студентов —выпускников отделения политологии НИУ «Высшая школа экономики» в Санкт — Петербурге о содержании концепта политической воли.
При первой же возможности эти вопросы я задавал и коллегам на конференциях Российской ассоциации политической науки. Ниже приводятся обобщенные данные этих опросов. Таким образом, большинство ответов на вопрос 1 сходятся в понимании политической воли как качеств актора и его действий. Политическая воля связывается с принятием решений и способностью не просто их решить, а, как прозвучало в нескольких ответах — «проявить волю».
Таким образом, ответы на вопрос 2 сходятся в том, что политическая воля проявляется в осознании проблем, желании их решить, формулировке и декларировании целей и планов, действиях по их реализации, мобилизации сторонников и борьбе с сопротивлением.
Такое понимание вполне согласуется с ответами на вопрос 1 и их конкретизирует. Получается, что, если не осуществляются намерения — это роль обстоятельств, а если не осуществляется воля — это слабость политика. Может также иметься намерение реформ, но воля самой власти к самосохранению их тормозит и торпедирует.
В некоторых ответах также звучало, что политическая конкуренция в условиях демократии снижает политическую волю. Самоопределение личности в современном обществе. Философия поступка. Самоопределение личности в современном обществе Текст.
