Набоков с женой
Поздней весной, на одном из благотворительных эмигрантских балов в Берлине, юная Вера Евсеевна Слоним сумела вскружить голову двадцатичетырехлетнему поэту-сердцееду самым беспроигрышным способом — во время первого свидания она, не снимая черной шелковой маски, стала читать Набокову его же стихи. Он не мог разговаривать не только с обывателями, но и со всем остальным миром. Ах, Свет, Свет, и куда это все ушло и зачем это так, именно так ушло? Нашелся один отчаянный француз-издатель, печатавший откровенные романы.
Владимир Набоков , история любви , литература , жизнь , личности. Разрешено только: модераторам, участинкам блога, зарегистрированным пользователям Если вы не авторизованы на сайте, можете сделать это прямо сейчас: Забыли пароль? Регистрация Войти как пользователь: Facebook Mail.
Он совсем не хотел жениться, но встретил женщину, с которой прожил 46 лет: Кир Булычёв и Кира Сошинская Популярные публикации Все публикации Последние комментарии Теги публикаций Все блоги. Ru без согласования с редакцией. При использовании материалов прямая текстовая ссылка на Kulturologia.
Ru — обязательна. Почему Лев Лещенко заговорил о завершении эстрадной карьеры и чем он собирается заниматься в старости сегодня, Секретные советские объекты, о которых стало известно после распада СССР Кто из знаменитостей не смог смириться со смертью любимого человека: Мария Полицеймако и др Ломал подковы, хотел стать ремесленником, а в 52 года прославился в кино: Виражи судьбы Юрия Цурило Оставался верен бывшей жене 30 лет после развода: Почему не сложилась личная жизнь актёра-однолюба Тимофея Спивака Как шикует золотая молодежь в диктаторской Северной Корее Был счастлив с женой пока не встретил узбечку-красавицу на 35 лет младше: режиссер Юнгвальд-Хилькевич и его Надира Вера помогала отцу в этом, пока инфляция не снесла все его успешные начинания.
Все три дочери Евсея получили прекрасное образование. Вера, средняя, читала с трех лет и обладала уникальной памятью. Позже она станет «памятью Набокова», который частенько забывал и цитаты, и даже собственные тексты: Вера тут же подсказывала мужу и могла свободно цитировать огромные куски из его романов. Так же она знала наизусть «Евгения Онегина». Женитьба на еврейке была для Набокова концептуальным поступком.
Его отец погиб от руки экстремистов-черносотенцев, а до своей смерти всю жизнь боролся против юдофобии. В этом сын шел по стопам отца. Бывали случаи, когда он просто выходил из комнаты, оборвав собеседника на середине фразы, содержавшей антиеврейский намек.
Иногда доходило до абсурда. Однажды писатель с женой отправились отдыхать на юг Франции. Там, в маленькой гостинице, которую держал отставной русский генерал, Набокову почудился дух антисемитизма. Несколько дней подряд он читал лекции генералу о значении евреев в русской жизни. После чего при упоминании самим Набоковым имени Андре Жид генерал строго отчитал писателя: «В моем доме прошу не выражаться»…. До Веры, кстати, у Набокова были короткие романы с двумя еврейскими девушками.
Третий роман затянулся на всю жизнь. Эмигрантская жизнь была совсем не похожа на жизнь петербургскую, дореволюционную.
Например, Евсей Слоним вовсе не был в восторге от такой партии для дочери. Это в России Набоков был бы завидной партией — аристократ, голубая кровь. Слоним как коммерсант понимал, что здесь, за границей, писательство обеспеченности совсем не гарантирует. Но Вера была девушкой своевольной, совета отцовского не спрашивала. Однажды они просто пришли ужинать к ее родителям, и Вера как бы невзначай проронила: «Нынче утром мы поженились».
Набоков продолжал заниматься малоприбыльным репетиторством. Вера Набокова всяческую неустроенность быта терпела. Всю жизнь, по сути, они провели в меблированных комнатах, а когда маленького сына Митеньку знакомые спрашивали, где он живет, он отвечал: «В маленьких домах около дорог». Набоков не любил писать за письменным столом, предпочитая диван или ванну.
Вместе они проехали по маршруту Гумберта Гумберта едва ли не через всю Америку, ночуя в мотелях, позже гениально им увековеченных. Затем Вера еще и спасала рукопись от уничтожения: пару раз Набоков в порыве гнева собирался выбросить ее в мусоропровод. Набоков не только не умел водить машину. Еще в первые дни их семейной жизни он составил шутливый список вещей, которые он не умеет, и никогда не научится делать. А именно: водить машину, печатать на машинке, складывать зонт, беседовать с обывателями, говорить по-немецки за столько лет жизни в Германии этот способный, можно сказать, гениальный в отношении языков человек, не удосужился выучить немецкий, потому что тот ему претил.
Все это до конца жизни за него делала Вера. И еще она работала. Даже когда писатель Сирин стал знаменит, их берлинские доходы были по-прежнему скудны. Вера работала в адвокатской конторе: до последних дней она помнила тот адов труд, когда ломит спину от машинки, стенографии, перепечатки, переводов и — в придачу — тошнит от немецкой тупости, пошлости, канцеляризма. А Набоков занимался своим — романами.
В череде романов родился их единственный сын Дмитрий. Поначалу Владимир Владимирович был немного огорчен тем, что Вера занята ребенком, и он не может ей диктовать. Жаловался, что это тормозит работу.
Но сын есть сын, он был славный — сплошное очарование. Запылали костры из книг, открылись первые концлагеря, начались погромы. Из Берлина надо было бежать — еврейское происхождение Веры не оставляло выбора. На последние деньги Набоков отправил семью в Прагу, а сам попытался устроиться во Франции.
А вскоре появилась причина, из-за которой писатель не торопился воссоединиться с Верой и сыном. Причину звали Ирина Гваданини.
Барышня была дивно хороша собой, чувственна, знала уйму стихов. Других достоинств не наблюдалось. На жизнь она зарабатывала дрессурой и стрижкой пуделей — странный выбор для эстета Набокова. Об увлечении мужа стало известно Вере, и она прервала его метания: «Раз уж так влюблен, поезжай к ней».
Спустя несколько недель Владимир вызвал ее и сына во Францию, сделав окончательный выбор в пользу семьи. И снова бегство от немецких захватчиков. Теперь их приняла Америка, и хотя писатель был совсем не рад месту преподавателя литературы в женском колледже Уэлсли, выбирать не приходилось. Сам он говорил, что, втолковывая молоденьким простушкам русские стихи, «приколачивает гвозди золотыми часами».
Однако Фортуна не оставила скитальца — Набоков получил место в Гарвардском музее, где изучал бабочек. За несколько лет он стал уникальным специалистом по бабочкам-голубянкам, его достижения никто не смог превзойти. А потом распахнул свои двери Корнельский университет, где писатель получил славу самого эксцентричного преподавателя. Он ненавидел Достоевского и нередко рвал его книги в клочья на глазах у публики. То он требовал от студентов досконального знания текстов, то вдруг снисходительно заявлял: «Жизнь прекрасна.
Жизнь печальна. Вот и все, что вам нужно знать». И всюду его сопровождала Вера — поседевшая, но по-прежнему стройная красавица с алебастровой кожей. Супруг же заметно сдал, располнел, она вела его под локоть, неся стопку книг.
Усаживала Автора и садилась рядом. Она сидела в первом ряду или где-нибудь поблизости, и взгляд Набокова-профессора был неизменно направлен на нее. По сути, все лекции были прочитаны Вере. Он называл ее ассистентом.
Вера помогала ему во всем, иногда даже принимая экзамены. Во время занятий, когда он забывал цитату а забывал он их постоянно , Вера молниеносно подсказывала ему. Она раздавала буклеты, манипулировала классной доской, писала мелом. К старости они поистине стали единым целым: он и часа не мог провести без жены ….
Вся ее жизнь была делопроизводством.
Обладая уникальным свойством упорядочивать и корректировать тексты безболезненно для Набокова, она много лет «перебеливала» его рукописи — переводила из письма в печатный текст. Часто он просто диктовал ей. Вдохновительница и помощница, Вера могла и отменить появление нового текста — к примеру, ей не понравилась идея романа о сиамских близнецах, который должен был стать апофеозом набоковской «мании двойников».
Могла она и спасти от небытия погребенный под черновиками и трудами по энтомологии роман — Bend Sinister. Набоков совсем забыл о нем, все лето посвятив ловле бабочек.
Она же предложила перевести «Евгения Онегина» на английский, при этом сама проделала огромную работу, перепечатав текст на трех тысячах листах. В их бытовой жизни имелись просто потрясающие детали. Набоков так и не научился пользоваться телефоном.
Он не мог разговаривать не только с обывателями, но и со всем остальным миром. От его имени всегда говорила Вера, а он стоял рядом с аппаратом. Она вела переговоры с издательствами и уговаривала издателей идти на уступки, выбивала гонорары. Вела его переписку, ограждая от желающих познакомиться. Гений не имеет права добродушно потакать праздному желанию многих. Она писала письма, а Набоков их подписывал или просто одобрял.
Многие ее письма начинались с уловки: «Владимир начал это письмо, но вынужден был в спешке переключиться на что-то другое и попросил меня продолжить…». Вера была отлаженным механизмом, призванным поддерживать его Дар. Они оба были тружениками, но разного направления. Набоков рождал миры, населял их, заставлял жить.
Вера — упорядочивала, выметала лишнее, чистила, скребла, выставляла напоказ. Она давала ему ощущение стабильности и основательности жизни. Естественно, что при этом Набоков сам не испытывал никакого интереса к обыденной реальности: скажем, к преподаванию и издательским делам. Существует версия, что именно Вера вынуждала его ходить на лекции, поэтому и сопровождала его всюду.
Набоков неоднократно подчеркивал, что ему необязательно возвращаться на родину, в полицейское государство: его Россия всегда была с ним — мир его детства, сын и Вера, которая создала комфортную оболочку из схожести вкусов, любви к словам, чуткости к красоте и чистоте языка.
И хотя схожесть их вкусов была не такой уже абсолютной, они оба обладали цветовым восприятием языка, любили игры, но в то же время в отличие от Набокова Вера увлекалась политикой, живописью, театром. Его же затащить на спектакль было невозможно. Он терпеть не мог домашних животных, и Вера развешивала у себя в комнате фотографии кошек и собак, принадлежащих друзьям.
Вера Набокова, урожденная Слоним, как утверждали очевидцы, была лучшей в мире из писательских жен. Они вместе прожили 52 года. Уже отшумели скандалы вокруг спасенной от огня «Лолиты», которую сначала объявили порнографическим романом, а затем превознесли до шедевра.
Набоков был богат, известен и больше не желал оставаться в Америке. Здесь он не приобрел даже собственного дома — единственный дом навсегда остался в России. Последним приютом Владимир Набоков избрал Швейцарию, отель «Палас» на берегу Женевского озера — там водились изумительные бабочки.
И надо же, именно бабочки ускорили его уход. Погнавшись за одной, Набоков упал и сильно ударился о камень. Проболев два года, он навсегда покинул этот мир.
Последними словами в полубреду были: «Некоторые бабочки, наверное, уже начали взлетать». Вера пережила мужа на 14 лет. Наверное, она рассердилась бы, узнав, что на ее могиле напишут: «Жена, муза и агент».
Она скорее чувствовала себя его тенью. Сам он навеки остался в Монтре, деревушке Кларанс. Под роскошным голубым камнем, на котором написано «Vladimir Nabokov ecrivain писатель ». Ни креста, ни портрета. Зато башня тонет в винограднике, а на другом берегу — ледники и снежные вершины Секвойи.
