Шизофрения взгляд изнутри, Психическое заболевание — взгляд изнутри
Жалоба отправлена. Иногда это то же самое чувство, когда на тебя из-за перил смотрит кошка, и ты просто говоришь ей: «Привет! Такие ролики достаточно похожи друг на друга: они сняты от первого лица, в них показаны нарисованные карикатурные лица, звучит бессвязное бормотание. Мы считаем, что своим поведением по отношению к нему можем ему помочь, а подобное видение уже само по себе даёт терапевтический эффект.
Тут я опишу случаи, когда у нас нет тонны бабла для выбора лучшего доктора по всему миру, а российские реалии. Месяца не проходит на пикабу, как очередной фармер плюсиков выкладывает очередную шаблонную историю. А дальше тысячи плюсиков от хомячков, тонны сочувствия и дурацких советов.
И склонение общественного мнения к необходимости превентивного лечения. Рассмотрим случаи и советы по мере приближения к принудительному лечению:. Психически больной чувствует себя намного лучше, считая себя здоровым, и его мозг будет защищать сознание от запредельной боли, вызванной осознанием болезни, возможно, психиатрическими методами. Максимум на что он поначалу согласится — это поход к обычному специалисту, да и то редко и если чувствует что-то не то.
Дурачков на участках в силу распространения слухов, к примеру, о правке фельдшерско-психиатрического диагноза топором становится все меньше, а тонкая работа по назначению психиатрического препарата с указанием терапевтического диагноза мало кому под силу, да и зачем непрофильному специалисту такие опасности? По мере нарастания неадеквата, по окончанию терпения или усилению опасения за близких происходит вызов СМП.
Близкие, бывает, наученные отношением поликлинических в первый вызов, скрывают неадекватность в надежде и опасениях, что к психу не поедут, а как приедут — никуда не денутся и заберут. Линейная бригада СМП, завидев психа, тут же покидает помещение и будет дожидаться психиатрической. Если никто не травмирован, она тут не нужна. Если кто травмирован — вначале работает полиция.
Психиатрическая, более подкованная в юридических вопросах, может решить что пациент вправе сам решать нужен ли ему психиатр, а может убедить душевнобольного проследовать в психиатрическую больницу, иногда немного силовыми методами, иногда немного с помощью полиции. По приезду в стационар психиатром принимается решение о госпитализации. С одной стороны вранье родственников, страстно желающих отдохнуть от психа, с другой стороны псих, считающий себя здоровым и не желающий лечиться.
Впрочем если будут человеческие жертвы, то сколько не размазывай ответственность, виновный психиатр будет по любому найден системой правосудия более или менее случайным образом, зависящим от квалификации судейских и врачей. Итак, если принято решение о госпитализации, то в течении, если не ошибаюсь, 3х дней состоится суд.
Ситуации могут быть разные, например:. Обвинитель: :: Вроде особой опасности пациентка не представляет. Адвокат: :: Поддерживаю, в данном случае никакой необходимости в госпитализации нет.
Судья: :: А какое ваше мнение? Психиатр: :: Если прямо сейчас не купировать обострение, то возникнет стойкий и грубый дефект психики. Судья: :: А с каким она диагнозом? Психиатр: :: Они тут все с одним диагнозом. Судья: :: Хорошо, доверимся вашему опыту. В обществе существует миф, что психически больного можно вылечить, что можно полностью предотвратить совершаемые ими тяжкие преступления до их совершения. Рассмотрим факторы тому мешающие:. Несмотря на все трудности, психиатрия работает достаточно эффективно.
Обострения есть чем купировать. Опасность психа для общества крайне редко наступает внезапно и в большинстве случаев их успевают госпитализировать. До шизофреников в доступной форме после обострения доводится, что оказаться в намного более неприятном психиатрическом отделении после текущей госпитализации намного легче, чем угодить в тюрьму. Заявления, что у них справка от психиатра и им ничего не будет за будущие преступления, делают только неадекваты с незначительными отклонениями, не сталкивавшиеся с карательной психиатрией.
Да эти неадекваты обычно намного агрессивнее шизофреников, но при осторожных расспросах они демонстрируют большее знакомство с полицией, чем с психиатрией. Реальный псих либо не знает о своем заболевании, либо скрывает его наличие и только при невозможности последнего старательно занижает его тяжесть.
В плане батхерта множества хомячков от соседства психа, тут у государства мало что попросишь до тех пор, пока отношения не перейдут уголовную плоскость, ну а после оно, как правило, все само сделает. Первое что хочу отметить — признать, что у тебя шизофрения и пойти искать лечение — это нужны стальные яйца или годы страданий. С самого начала от соблюдения определенных ритуалов может быть большая польза. Не со всеми из них стоит бороться.
Что делать? Тут Алекс на правильном пути борьбы с болезнью. Часть побочек от нейролептиков воспринимает как симптомы шизофрении. Возможно, они бы прошли на другом препарате. Но неизбежно появились бы новые, так стоит ли рисковать? От себя замечу, что не в этом случае.
Конечно, не уверен, что все это осилю. Если будут комментарии, пишите, что вам интереснее узнать. Возможно, стоит выкинуть пару-тройку пунктов, чтобы описать нечто более важное. Поиск Написать публикацию. Время на прочтение 5 мин. Мозг Здоровье. Из песочницы. Грани безумия В те далекие времена, когда я чувствовал себя получше, я частенько заходил почитать хабр. Подобные им проявления, расстройства встречаются, кстати, и у других больных. Швейцарский психиатр-клиницист Ойген неточное написание — Эуген, Евгений Блёйлер — обнаружил, назвал, подробно описал г.
Это — более или менее чаще менее выраженная расщеплённость «внутри» мышления, чувства, воли, псхихомоторики, отщеплённость мысли от чувства, воли.
Расщепление «кладёт свою особую печать» «на всю симптоматологию» шизофрении [11, с. Похожее, с другими названиями, в ту пору описывали и другие исследователи, но, благодаря знаменитому, проникновенному «капитальному научному труду» О. Блёйлера, закрепился термин — схизофрения [10, с. Примеры такие современные! Или порывается всячески из больницы, а если его отпускают, начинает сопротивляться, всячески ругаясь» [11, с. Не знаю, говорил ли О. Блёйлер об особом «чувстве шизофрении» — чувстве, которое испытывает врач ещё до того, как обнаруживает «схизис» и выражает его словами.
Германский психиатр-феноменолог Ханс Груле — [1] понимает «схизис» в г. Блёйлер: «не в смысле расщепления ассоциаций «не в виде отрыва этикетки от коробки» , а в смысле изменения движущих мотивов личности, то есть в плоскости «системы ценностей»».
Для Груле «личность заключается в её единичной системе ценностей», культурных ценностей. Даже в этом приведённом здесь в нескольких строках несогласии Груле с Блёйлером, по-моему, сказывается общее человечное тяготение психиатрического одухотворённого клиницизма и психиатрической феноменологии — тяготение к погружению в тонкости размышлений и переживаний больного.
Ещё больше этого общего в работах голландского психиатра-феноменолога Хенрикуса Корнелиуса Рюмке [15; 16]. Несмотря на мироощущенческую, философскую противоположность этих великих учений — клиницизма и феноменологии. Рюмке — в г. Только очень опытный исследователь может воспользоваться этим компасом.
Если это чувство во мне не пробуждается, — вышеупомянутые критерии известные диагностические симптомы-критерии шизофрении других авторов — М. Мимика или, скорее, пантомимика, психомоторика у шизофреников серьёзно расстроена. Ничто отчётливее не указывает на то, что мы имеем дело с нозологической сущностью. В Афинах или Хельсинки, в Париже и Лондоне, в Мехико и Торонто мы видим одних и тех же «истинных шизофреников», которых часто можно распознать с одного взгляда.
Таким образом, клинический опыт «клинический», но не классический гиппократов, — М. Мы называем её «dementia praecox», или «истинная шизофрения» [16, с. Полагаю, что большинство сегодняшних опытных клиницистов согласится в этом с Рюмке. Рюмке, однако, лишь сообщает о существовании открытого им чувства-переживания шизофрении, которое испытывает опытный психиатр.
Но он сам, как феноменолог, интуитивист не гиппократов клиницист по мироощущению , не пытается выразить это своё сложное, бесценное чувство интуицию клиническими словами.
Так же, как у великого Ясперса , у Рюмке нет для этого врождённого «земного», материалистического ощущения своего и чужого тела как источника духа. В то же время Рюмке считает, что именно «биология а не гуманитарные исследования — М. И советует психиатрам подальше уходить от «глубинной» «субъективности», её постижения. Психиатр есть естественник, биолог, а не «художник-дилетант», мы не писатели [15, с.
Но мы знаем: существует и сложившаяся клиническая классическая, достаточно точная, выразительная психиатрическая проза Крепелина , Корсакова , О. Блёйлера, Э. Кречмера , Ганнушкина. Научно-художественная реалистическая проза, неразрывная с естественно-научной «биологической» психиатрией.
Думая о Рюмке, вспоминаю психиатра-психотерапевта Вольфганга Кречмера — , сына Эрнста Кречмера. Вольфганг Кречмер говорил мне, что в отличие от отца, классического клинициста, он сам «стоит одной ногой в Природе, а другой — в Культуре» [3, с.
Французский психиатр-феноменолог Эжен Минковский — , ученик О. Блёйлера в Цюрихе, своего любимого «мэтра», который «по-отечески» упрекал его за «философский склад ума», — соединил открытие учителя с философией Анри Бергсона интуитивизм и философия жизни. К этим двум именам «восходят духовные истоки» книги Минковского [13, с.
Все шизофренические нарушения , по Минковскому, «сводятся к одному единственному понятию, а именно к утрате витального контакта с реальностью » [13, с. Это, в сущности, одна из концепций существа шизофренического расстройства — концепций, которые упоминает и Рюмке, и сам Минковский в их затронутых здесь работах.
Для меня это именно концепции-термины — в сравнении с естественно-научным учением О. Блёйлер я тоже готов объяснить расщеплённостью. Неспособностью расщеплённого душой пациента целостно ощущать себя соединённым с миром.
Минковский, как и Груле, Рюмке, не клиницист-описатель, не психиатрический прозаик-реалист в духе О. Кречмера и Ганнушкина. Он, как и другие психиатры-феноменологи, не рассказывает земными словами свой клинический опыт работы с пациентами — что именно он чувствует, переживает, общаясь с больным шизофренией, в чём конкретно выражается переживание психиатром основного личностного шизофренического расстройства.
Он не склонен дифференциально-диагностически доказывать-обосновывать диагноз. В отличие от классического клинициста с его естественно-научным мышлением. Он только поясняет своё интуитивное суждение о расстройстве словами больных. Но зато Минковский восхищённо психиатрически рассказывает о том, как серьёзно практически открытие его учителя поспособствовало человечной психотерапевтической помощи больным шизофренией.
Создан в Цюрихе образцовый психиатрический диспансер это благо — не для «слабоумных», а для «шизофреников». Трудовая терапия, «перемена среды или более активная психотерапия», начала психотерапевтического эмоционального контакта с больным Якоб Клези , , ограниченный психоанализ. Беседа она «иногда предпочтительнее научного анализа».
Он именно «шизофреник», т. Мы считаем, что своим поведением по отношению к нему можем ему помочь, а подобное видение уже само по себе даёт терапевтический эффект. Наш дух научной точности найдёт это высказывание расплывчатым и недостаточным.
Но нельзя забывать, что от человека к человеку и от врача к больному тянутся неуловимые струны, которые невозможно описать словами». Далее следует чудесное описание метафорами сути интуитивной беседы с больным. Но для этого прежде всего нужно самому верить в возможность решения такой задачи» [13, с. Теперь кратко поясню собственное клиническое, естественно-научное, понимание «чувства шизофрении». Чувства, которое сам испытываю порою не сразу , клинико-психотерапевтически общаясь даже с «мягким», «скрытым» пациентом.
Клиническая терапия духовной культурой способствует становлению, усложнению этого чувства-опыта клинициста.
Уже 65 лет тесно общаюсь с больными шизофренией, если считать работу санитаром, студентом-кружковцем, фельдшером-воспитателем в детском отделении в юности. Появлением, становлением у себя этого особого чувства , прежде всего, благодарен О. Блёйлеру его учению и своему отцу, психиатру-клиницисту Евгению Иосифовичу Бурно — [8, с. В деревенской Областной калужской психиатрической больнице, где мы с моей женой Аллой Алексеевной , тоже психиатром, работали после института, отец по воскресеньям года два, в духе О.
Блёйлера, консультировал «трудных» больных. Эти психиатрически убедительные, добрые к пациентам консультации остались путеводной звездой в моей жизни.
Клиническим умением спрашивать отец обнаруживал мыслительные расщеплённости. Больной говорит, что угрожающие соседские голоса дома ему, «по болезни», казались. Отец спрашивал: «Вернётесь домой — проверите? Вот и расщеплённость. Постоянно работает клиническое обобщение.
У отца, как и у О. Блёйлера, подозреваю, бывало ещё до диагностического убеждения чувство шизофрении, но отец о нём не рассказывал. Видимо, это чувство невольно побуждало отца, человека психастенического склада, размышлять о «схизисе» из глубины своего клинического опыта. Обоснованное сомнениями, суждениями чувство переставало быть только чувством, «голым» чувством. Превращалось в переживание-доказательство специалиста, которое отец высказывал простыми земными словами. Убеждён, что потаённо-агрессивный, скрыто-напряжённый больной шизофренией, желающий купить оружие для убийства, не обманул бы отца вспоминая последние наши трагедии — казанскую и пермскую.
Отец много лет работал судебно-психиатрическим экспертом в московской Алексеевской психиатрической больнице. Шизофренические преступления случаются сравнительно редко, но порою отличаются зловеще-беспомощной расщеплённостью.
Это чувство шизофрении как клинический опыт было в ту пору у очень многих наших психиатров, даже деревенских. К сожалению, с постарением специалистов и их уходом из жизни отечественный психиатрический «массовый» клиницизм рухнул. Благодаря прагматичному в психиатрии Западу Эврифон опередил Гиппократа [5, с. В нашей молодости принято было считать Россию второй родиной клинической классической естественно-научной психиатрии психиатрического клиницизма после психиатрии стран немецкого языка Гризингер , Крепелин, О.
Блёйлер, Штранский , Э. Ответы журналистам некоторых нынешних психиатров из газет с сообщениями о казанской и пермской трагедиях , ответы-пояснения о том, что никто не может знать, что там у человека в голове, если он сам об этом не расскажет, — раздражали бы отца.
Он много лет занимался с городскими ординаторами в Алексеевской психиатрической больнице. Будто вижу и слышу, как отец говорит: «Клиницист должен знать, о чём молчит больной человек; клиницист — человековед». Клинический психиатрический опыт — это вся душа врача, но всё же, в особо ответственных практических случаях, будет получше, если эта душа проникнута естественно-научным мироощущением с чувством тела как источника духа, то есть проникнута способностью одновременно чувствовать и размышлять-объяснять, доказывать скрытую организмическую болезненную предуготованность к добру или злу.
Диагностический опыт клинициста, как известно, нередко сопровождается экспериментально-психологическим заключением психолога. Клиническое классическое обобщение невозможно без профессионального чувствования-переживания. Душа клинициста, таким образом, всецело, полностью, участвует в становлении его клинического опыта, и всё начинается с чувства-переживания [3; 4; 5; 7].
Именно спаянность научного размышления с чувством-переживанием отличает клинический опыт от интуиции , которой, как считается, можно и не учиться. Опыт невозможен без проникнутости чувства научным размышлением, обучением. Опыт обретается в процессе вдумчивой одухотворённой живой сколькотолетней работы над ошибками.
Психиатра со стажем менее 10 лет на консилиуме опытные коллеги обычно слушают недоверчиво. Больной шизофренией личностно расщеплён. Чувствую это, ещё не зная его, не поговорив с ним. Например, он напряжён, а вместе с этим — вяловат, эмоционально тускл, гипомимичен.
Сплав напряжённости с вялостью, однотонностью. Эту расщеплённость важно поначалу, с помощью учителя, почувствовать, почуять, и она сама собою оденется в доказательные простые, жизненные слова, логическое, содержательное обоснование. Как и другие расщеплённости.
У меня чувство «мягкой», даже «нежной», личностной «тихой» разлаженности души пациента. Это я так чувствую его общую, целостную, расщеплённость: сосуществование многих логически исключающих друг друга мыслей, противоположных эмоций, тонких волевых, моторных движений, разлаженность между тем, что говорит, и с какой именно душевной нотой говорит.
Всё это чувствую-переживаю как «спокойную» с его стороны» , «невинную» разлаженность-несобранность в отличие от неспокойной несобранности здорового встревоженного человека. Чувствую эту разлаженность как особую, отрешённую, всем довольную «милоту», видимо, «защитную милоту» от своей беспомощности, которую он сам беспомощностью, разлаженностью не чувствует, не замечает. Как часто слышал смолоду от врачей, особенно душевных женщин: «Он же шизофреник — такой милый!
Расщеплённость отщеплённость сказывается и в том, что пациент поначалу как будто бы «настоящий психастеник», а потом — всё же «какой-то не-психастеник, а вроде даже истерик». Но и «истерик» не настоящий, чем-то похож на «шизоида».
Тут нужно тонко, опытно разбираться в характерологии [8]. Дело в том, что у больного шизофренией особый, полифонический , характер, ядро которого сложено из разных характерологических радикалов: психастенического, истерического, эпилептоидного, шизоидного аутистического и т.
Эти радикалы подвижны, перемешиваются, отщеплены друг от друга, порою толпятся, бурлят, и каждый из них не есть настоящий, классический, характер например, психастенический , а именно — характерологический радикал корень, коренным, стержневым, радикальным, образом похожий на истинный характер, но только похожий [9, с. И каждый радикал, в свою очередь, тоже расщеплён. Так чувствую и затем или сразу размышляю.
Эта полифоническая «расщеплённая» мозаика характерологических радикалов, по-шизофренически болезненная или по-здоровому мягкая, отличается от других здоровых или болезненных мозаик — простонародной, эпилептической, эндокринной. В этих мозаиках есть свои отчётливые «нерасщепленческие» конституциональные особенности: простонародная, эпилептическая, эндокринная в эндокринной, например, — отсутствие типично мужского или женского начала.
Различное мозаичное характерологическое чувствуется-понимается в героях таких писателей, как Эрнст Теодор Амадей Гофман полифоническое , Шукшин простонародное , Достоевский эпилептическое , Томас Манн «эндокринное» [5; 6; 8]. Личностной расщеплённостью объясняется и шизофренически особенное специфическое у других больных и здоровых людей не встречающееся мучительное переживание своего одиночества среди людей даже среди себе подобных — полифонисты расщеплены неповторимо по-разному, но существо этого одиночества едино своей безысходностью.
Оно клинически тонко описано в недавней работе Людмилы Васильевны Махновской вместе с её оригинальными психотерапевтическими приёмами помощи таким пациентам в духе Терапии творческим самовыражением ТТС, ТТСБ [12]. Контакт с психиатром-психотерапевтом, который становится врачебно близким больному, поскольку он его, расщеплённо страдающего, понимает, принимает и не учит наставительно жить по-здоровому , а помогает жить по-своему , во имя добра [4, с. Таким образом, диагностически, реалистически, по-земному, доверять, в практическом отношении, можно, по-моему, только мыслительно наполненному, одухотворённо-материалистически обобщённому, обоснованному, клинически-классическому чувству-переживанию шизофрении в процессе беседы с испытуемым.
В процессе непосредственного наблюдения за его поведением, обдумывая известные нам действительные жизненные поступки этого человека. Важно не забывать, что больные шизофренией, несмотря на расщеплённость, могут быть, в целом, как и все люди, людьми добра нравственности и гораздо реже людьми зла безнравственности. Но они обычно не бывают безликими, «конформными», «людьми толпы». В основательной, личностной, психотерапии нуждаются, прежде всего, дефензивные с переживанием своей неполноценности, вины пациенты.
Их очень много, и они часто люди добра. Терапия творчеством в том числе, наша Терапия творческим самовыражением обнаруживает их особенную «расщепленческую» самобытность по причине расщеплённости , сказывающуюся нередко в особой, глубинной, философичности, не свойственной не-полифоническим творцам.
Так, например, изначальная гиперреалистичность рембрандтовская перенасыщенность природой-материей и изначальная глубинная космическая духовность сосуществуют здесь нередко каждая сама по себе, и мир видится бесконечно-многозначно с противоположных сторон и изнутри себя. Неведомые метафоры потрясают нас: «глубокий обморок сирени» Мандельштам.
