Жозе местре после операции фото, Содружество ветеранов ГСВСК

Пишет произведения и обработки соло для гитары дуэтов и квартетов. Я очень горжусь тем, что пред-ставлю миру историю о любви к жизни, историю бразильянки Араси де Карвальо Софи Шарлотт , жены писателя Гимараэша Розы Родриго Ломбарди , которая спасла сотни еврейских семей во время Холокоста. Игра моя понравилась и меня взяли в ансамбль. Например, при изучении эффектив- depression: newer pharmaсotherapies. Кардинальная проблема видится медицинских или еще и психологических диагнозов.

Он уступил мне своё режиссёрское кресло, отсняв первые 12 серий «Роки Святоши», и для меня бы-ло честью участвовать в создании трёх альтернативных концовок этой новеллы, иметь возмож-ность обменяться мнениями с легендарным драматургом и сценаристом Диасом Гомешем. У меня была возможность работать с великими авторами, и это помогло мне как в жизни, так и в карьере. Вашей последней работой на телевидении была шестичасовая новелла "Время любить" Каково было работать с молодыми актёрами в этой исторической драме?

Отличалось ли это от работы над шестичасовой новеллой « Право на любовь» , насколько полно актёры от-давались своей работе? Новелла «Время любить» стала моей последней работой для «Глобо».

Она была сделана с большой любовью и страстью. Я наконец смог поработать с ветераном бразильских экранов Тони Рамосом. Я всегда об этом мечтал, и то, что я сумел снять новеллу с ним, стало для меня настоя-. Вся эта новелла, от первой до последней сцены настоящий подарок. Мне удалось поработать с невероятным актерским составом, к тому же я познакомился с молодой и талантли-вой Виторией Страда и пригласил её на главную роль. Эта новелла стала для меня весьма осо-бенной, в ней постоянно чувствовалось присутствие португальской культуры, ведь часть дей-ствия происходила в вымышленном городке неподалёку от Лиссабона, который был полностью воссоздан из камня на студии «Прожак».

Сейчас новелла имеет очень высокий рейтинг в Порту-галии. Работа над ней была, без сомнения, прекрасным опытом в моей жизни. Как Вы считаете, насколько изменилась индустрия теленовелл с появлением стримминговых платформ и Интернета, и что ещё предстоит поменять? Появление потокового вещания несколько лет назад полностью изменило всё, я думаю, что те-перь работники телевидения должны начать мыслить по-другому, что бы продолжать делать качественный, наполненный эмоциями контент.

Конкуренция очень велика, и я, Жайме Монжар-дим, сегодня ещё больше, чем когда-либо, верю в фильмы и сериалы с глубокой индивидуально-стью, которые действительно имеют свое лицо и могут привлечь публику. Для этого нужно найти хороших режиссёров, способных вкладывать в проекты душу и придавать им индивидуальность. Другого решения нет. Главное, суметь собрать команду актёров и режисcёров, плоды таланта ко-торой смогут покорить мир, привлечь внимание аудитории и удержать его, заставив зрителей испытывать неподдельные эмоции.

Тогда перед ними будет открыт весь мир, вне зависимости от того, работают ли они для общественных телеканалов или для потокового вещания. В настоящее время вы являетесь режиссером первого англоязычного сериала компании "Гло-бо" "Ангел из Гамбурга". Это одновременно и большой профессиональный вызов и повод для гордости. Как продвигается работа над сериалом, и чего мы можем от него ожидать?

Проект этого сериала, который я считаю настоящим подарком судьбы, родился пять лет назад, когда я побывал в офисе адвокатов семьи Тесс.

Они разыскали меня, потому что хотели рассказать мне одну великолепную историю. Эдуардо Тесс - старший, его сын Эдуардо Тесс и внучка Софи Тесс поведали мне настолько трогательную историю, что выходя из офиса их адвоката я был уверен, что обязательно сниму по ней сериал.

Но когда всё уже практически готово, началась пандемия. Нам пришлось прервать съёмки на год, затем возобновить их и проработать ещё полгода. Таким образом, в общей сложности, работа заняла год и 14 месяцев. Я очень горжусь тем, что пред-ставлю миру историю о любви к жизни, историю бразильянки Араси де Карвальо Софи Шарлотт , жены писателя Гимараэша Розы Родриго Ломбарди , которая спасла сотни еврейских семей во время Холокоста.

Она была храброй женщиной, но об её подвиге в Бразилии знают немногие. Её помнят, прежде всего, как жену Гимараэша Розы. Она была очень скромной женщиной, но бла-годаря смелости, решительности и беспримерной любви к человечеству ей удалось изменить судьбы многих людей. Сегодня в Бразилии живут 3 тысячи потомков этих спасенных семей. Мы начали съёмки в Аргентине, но в марте года нам пришлось прерваться из-за пандемии.

Мы возобновили работу в году в Рио-де-Жанейро на студии «Глобо», соблюдая все протоколы безопасности. Было чрезвычайно сложно, но я очень горжусь результатом. Надеюсь, нам удастся показать образ той женщины, в которую влюбился Гимараэш Роза, когда жил в Германии, зани-мая должность заместителя консула. Она — настоящая героиня! Сериал — совместное производ-ство «Глобо» и Sony Pictures Television, сценарий написал Марио Тейшейра в сотрудничестве с английской сценаристкой Рэйчел Энтони.

На этой неделе вам исполнилось 65 лет. Как это повлияло на Вас? Как себя чувствуете, размыш-ляя о прожитых годах? Думаю, что 65 лет — особый возраст. Я понял, что хочу начать все сначала, переосмыслить себя, ощутить, что я на пике своей жизни. Я всегда помню, что доктор Роберто Мариньо Жозе Роберто Мариньо, крупный бразильский бизнесмен, который был владельцем медиа-конгломерата «Глобо» с по год — прим.

Я чувствую, что нахожусь в расцвете сил, и готов начать большие проекты, и продолжать разви-вать те, над которыми работаю сейчас. Большие проекты под названием «Индустрия Добра» и «Университет Чувств» занимают всё моё время, питают творческой энергией и подготавливают к будущему. Это будущее наступит совсем скоро. Недавно Вы победили рак простаты. Что изменилось в вашей жизни и распорядке дня после этого?

Новость о том, что я болен, в своё время стала для меня шоком. Я относился к болезни и лече-нию очень серьезно, но никогда не терял надежды. Мне было очень сложно, пришлось мо-рально готовить себя к борьбе с недугом. Каждые полгода, ожидая результатов анализов, я ис-пытывал страх. Эта болезнь влияет на самооценку мужчины, подсознательно начинаешь бояться, что у тебя начнётся недержание, пропадёт эрекция Получив отрицательные результаты анали-зов, я чувствовал, что очередной этап успешно пройден.

Нужно всегда верить в возможность выздоровления. Это очень важно. Мне было очень страшно, но я понимал, что для того, чтобы преодолеть это, я должен продол-жать развиваться, работать, делая это с оптимизмом и большой самоотдачей и делать все, что от меня требуют врачи.

Это были 5 лет борьбы, в которой мне помогало то, что движет всей моей жизнью: вера. Именно благодаря вере, люди способны сдвинуть горы и решить все задачи, кото-рые хотят решить. Так что, благодаря вере и убеждению в том, что я вылечусь, я, слава Богу, вы-лечился и сегодня чувствую себя здоровым. Вы были женаты три раза, у вас четверо детей, и сейчас Ваше сердце вновь не свободно — Вы влюблены в 24 — летнюю актрису из Параибы Анну Маркес, с которой познакомились на съём-ках сериала «Ангел из Гамбурга».

Вынужден был рано приходит в училище, чтобы позаниматься. В ту пору классы были часто заняты, и мы студенты народного и духового отделений были не готовы к экзамену. Когда у пианистов был экзамен по специальности, то зал был пуст, присутствовала только комиссия, а на экзамен по общему фортепиано других специальностей приходили, как в комнату смеха. Зал был полон народу. Все бурно переживали за товарищей, а те выдавали порой такие перлы исполнительства, что зал взрывался от смеха и аплодисментов.

Начался экзамен. Мой предшественник - тромбонист. Шахта послала его учиться, платила ему шахтёрскую зарплату, чтобы он после окончания музыкального училища, организовал на шахте духовой оркестр. Сел за фортепиано и начал играть «Полюшко поле», песню композитора Книппера на две октавы выше, чем в нотах. В результате у него не хватило клавиш для высоких нот. Когда он сначала начал повторять — и снова тот же результат - он хлопнул крышкой рояля ушёл со сцены под аплодисменты и хохот своих коллег.

Я тоже выдал «на-гора» не хуже шахтёра. Сел за инструмент. Поправил свои длинные волосы - вылитый Ференц Лист. Тему народной песни сыграл без ошибок, но в виртуозной вариации запутался и остановился. Мой преподаватель говорит: «Играйте дальше». Я продолжил, но в таком медленном темпе, что преподаватель не выдержал и крикнул: — Молодой человек вы можете побыстрее!.. Гомерический хохот сопровождал мой уход со сцены.

Пришлось пьесу доучивать. С большим трудом получил удовлетворительно. Зато с гуманитарным предметом - история партии - у нас проблем не было. Девушки покупали цветы и заставляли стол преподавателя, чтобы ему не было видно, как студенты во время экзамена открывают книги и списывают ответ на билет.

Я с друзьями покупал водку и перед экзаменом наливал в графин вместо воды. Первые шли отвечать те, которые знали предмет. Преподаватель наливал в стакан и выпивал. Затем выходил в буфет закусить. В это время доставались книги и шла подготовка к экзамену. После экзамена мы сажали его в такси и везли домой. Стипендия у меня была - шестнадцать рублей и мне приходилось подрабатывать. Отец получал не очень большую зарплату, хотя был токарем высшего разряда.

После войны пошёл на паровозостроительный завод имени Октябрьской революции работать токарем. Квалификация была не очень высокой, поскольку во время войны он выполнял однообразную работу — расточку болванок для мин и снарядов.

Во вторую смену на завод приводили пленных немцев. Сменщик был токарь немец. Он учил отца мастерству токарного дела. Отец ему носил из дома продукты, что было тоже не просто в голодное время. Когда немец вернулся домой, писал письма, приглашал в гости, но отец не отвечал, не хотел иметь неприятности с КГБ. Устроился я руководителем хора пивзавода.

Глотки работников хриплые, лужённые от употребления пива. Начал работать в сентябре, а к первомайскому празднику должен был подготовить концерт. Хор там был, но пели довольно примитивно. На праздник я пригласил своих друзей студентов. Они аккомпанировали хору, а после пили горячее, неочищенное пиво. Покидали пивзавод не своим ходом, а на такси.

По объявлению устроился на «Эмаль-завод». Нужно было организовать эстрадный оркестр. За восемь месяцев я должен был подготовить программу и выступить на городском конкурсе художественной самодеятельности. Сделали по заводу объявление о наборе в оркестр. Пришли два человека — кларнетист и аккордеонист. Завод старый, почти везде ручной труд. В горячие цеха идут только те, кого нигде не берут — бывшие зеки, все в наколках.

Дирекции нужен был оркестр: если на конкурсе не выступят, не получат премии. Я предложил взять на работу студентов музыкантов на пол - ставки.

Пришли пять человек. Шестьдесят рублей в месяц каждому и никаких проблем. Репетировали два раза в неделю. Я писал оркестровки, написал кубинскую румбу, посвящение Фиделю Кастро, соло для трубы и ансамбля. Это был тысяча девятьсот шестидесятый год. Победила кубинская революция. Наш инструментальный ансамбль на конкурсе завоевал первое место. Солистом был великолепный трубач Виктор Поздняков, который после окончания учебы поступил в Московскую консерваторию к знаменитому профессору Докшицеру.

Затем была работа в сельхозинституте. Предстоял смотр художественной самодеятельности. Опять без помощи студентов музучилища мне было не обойтись. У нас сложилась практика — помогать друг другу.

Председатель комиссии, пианист, профессор из Москвы, дал мне категорию «Солист». Я получил направление в филармонию города Сумы. Но решил ехать в Киев и поступать в консерваторию. Директор музучилища сказал, что не может дать мне направление потому, что я не комсомолец.

Пришлось подать заявление в горком комсомола. Там меня спросили: «Сколько комсомол имеет наград?.. Ответил: «Семь». Опять вопрос: «А седьмая за что? Отвечаю: «За восстановление Донбасса после Великой Отечественной войны». Засмеялись, но сказали, что наград шесть. Удостоверение получил. Когда я уходил - девушка из комиссии сказала — «подождите меня в коридоре». Через некоторое время вышла и говорит — «вы меня помните? Вы поймали рыбку и мне подарили.

С пляжа возвращались вместе и провожали меня домой. Рассказывали, что вы гитарист, заканчиваете училище и собираетесь поступать в консерваторию. Мы договорились, что в следующие воскресенье в 10 часов утра встречаемся на автобусной остановке и едем на пляж.

Почему вы не пришли? Познакомился с девушкой и назначил свидание на автобусной остановке тоже на 10 утра. Когда вспомнил — испугался, что будет скандал, и вы можете ещё меня и побить. Она улыбнулась и говорит: «Для поступления вам нужны шпаргалки?

Чтоб продлить удовольствие общения я сказал - а вдруг в Киеве надо писать украинское сочинение? Вынесла сочинения, а я пытался назначить свидание. Когда сдашь экзамены, ты знаешь, где меня найти.

После экзаменов я приехал домой в Луганск и захотел увидеть и отблагодарить комсомолку, имени которой я не помню. Я пришёл в горком комсомола мне сказали, что она работает секретарём комсомола на обувной фабрике. Я поехал на фабрику и на проходной спросил, как мне увидеть секретаря комсомольской организации. Позвонили, она вышла - я поблагодарил её за шпаргалки. Оказалось, что надо было писать на украинском.

Я написал, то есть переписал сочинение о каком-то Платоне Кречете. После поехали в ресторан, обмыли поступление. Я даже не пытался назначить ей свидание. Всё было ясно. Вспомнил Вертинского. Сегодня наш прощальный день в приморском ресторане.

Я знаю, я совсем не тот, кто вам для счастья нужен, а он иной… но пусть он ждёт пока мы кончим ужин». Сообщение отредактировал lubitel: 11 Январь - Отправлено 11 Январь - Киевская консерватория. Приехал я в Киев сдавать экзамены в консерваторию. По специальности «гитара» на одно место было одиннадцать претендентов. Вместе со мной сдавала экзамены и Галина Ларичева — жена известного гитариста Евгения Ларичева, но она шла на заочное отделение.

Играл то же самое, что на выпускных экзаменах в музучилище. Когда начал перестраивать гитару на итальянский строй, профессор Марк Моисеевич Гелис поинтересовался: «Что это за строй? Но узнав, что Никколо Паганини написал в этом строе две сонаты, очень удивился.

Я сыграл. Узнал позже, что мой будущий преподаватель, гитарист — Ян Генрихович Пухальский на выпускном экзамене в аспирантуре тоже играл «Астурию». Те абитуриенты, которые сдали экзамен по специальности на отлично, вносились в привилегированный список.

Им двойки на других экзаменах не ставили. Так вышло и со мной на экзаменах по английскому языку и истории. На экзамене по украинскому языку написал сочинение о Платоне Кречете, конечно, без шпаргалки не обошлось. Вернулся я в Луганск. По воскресеньям вечером играю танцы в парке на электрогитаре в оркестре. Днём с ребятами ездим на речной пляж.

И грянул гром! В августе прислали мне повестку из военкомата - меня призвали в армию. Сильно огорчился. Ведь это крушение всей моей мечты.

От воинской повинности никто не освобождался. Только по болезни можно было получить отсрочку. У меня в правом боку сильные боли, наверное, аппендицит?.. Увезли в больницу и сделали операцию. В военкомате дали освобождение на шесть месяцев. Надо сказать, что у меня на самом деле был аппендицит, но в хронической форме. Я разыгрывал роль умирающего и это мне удалось. К огромному моему сожалению, мой отец не разыгрывал умирающего, а умер от инсульта в Луганске, когда я начал учиться в консерватории.

Приехал я в Киев на занятия. Иду по коридору консерватории и вижу: сидит гитарист в очках, играет, как молодой Бог. Его зовут Виталий, фамилия Дерун. Договорились встретиться вечером и обмыть знакомство. Вечером купили две бутылки белого портвейна и закуски.

В автомате для газированной воды взяли два стакана и пошли к «Золотым воротам». Тогда они ещё не были реставрированными, всё вокруг заросло кустарниками и деревьями.

Пупочная грыжа после операции

Нашли укромное место. Только налили вино в стаканы — подходит милиционер и говорит: «Здесь пить запрещено! Насилу уговорили.

Разрешил, но только чтобы быстро ушли. Виталий оказался очень порядочным человеком. Когда ему на киностудии предложили запись музыки с оркестром, он заявил, что для полноты звучания нужны две гитары. Дал возможность и мне заработать. На необходимость подработки меня толкала сама жизнь. Стипендия была очень маленькой. Отец по состоянию здоровья работать не смог и по достижению пенсионного возраста оставил работу. Помогать мне деньгами ему было трудно.

Дал мне на дорогу тридцать рублей — половину своей пенсии. В Киеве я познакомился с гитаристом Константином Смагой и разговоре с ним я рассказал о своём бедственном положении. Он помог мне устроиться преподавателем гитары в третью вечернюю музыкальную школу для взрослых. Там как раз гитаристка Ванда Вильгельми уходила в декретный отпуск, и мне предложили временно преподавать её ученикам.

Преподавать гитару взрослым мне понравилось. Некоторые из моих учеников были старше меня. Как-то я одной девушке объяснял, какими пальцами правой руки защипывать струны — первую вторую и третью струну указательным средним и безымянным пальцами, а басы большим пальцем.

Когда она играла упражнение на открытых струнах я спросил» каким пальцем будешь играть басовые струны? Больше я её не видел. Киевской девушке мой грубый донбасский юмор не понравился. Мои ученики пришли научится игре на гитаре сами, в отличие от детей, которых родители за ручку водят в школу против их желания. В школе для взрослых у меня были ученики, имеющие разные профессии.

Были и студенты вузов. Два студента университета из Индонезии, студентка института иностранных языков — красавица с голубыми глазами. Вышла впоследствии замуж за посла Буркина Фасо. Преподавал я в школе гитару до самого своего призыва в Армию, и в это время закончился декретный отпуск Ванды Вильгельми. Когда я с семьёй жил в Хьюстоне - я ей звонил в Чикаго и она мне рассказала, что её муж скрипач - концертмейстер оркестра Балета на льду погиб на пляже от солнечного удара, но она меня уверяла, что ему помогли умереть.

Когда пришёл на первое занятие к преподавателю Пухальскому, он предложил мне перейти на семиструнную с металлическими струнами. Я онемел, а в голове у меня пронеслось: «Вам конец, Пётр Иванович. Этот заучит до смерти». Позже мне рассказал Виталий, что другой гитарист — Мамонтов, учившийся у Пухальского, написал письмо ректору консерватории о том, что преподаватель играть не умеет, у него нечему научиться и потребовал вернуть документы.

Один сборник мне понравился — там были пьесы классической музыки в переложении для гитары Андреса Сеговии. Я купил два экземпляра. Были случаи, когда сборники у меня исчезали. По доброте своей, я давал для копирования другим гитаристам, а они не возвращали. Пришёл к Яну Пухальскому на урок.

Показал сборник. Он сказал, что будешь играть «Сарабанду» Баха, и цветным двухсторонним карандашом — половина красного цвета, половина синего, начал разрисовывать динамические оттенки "Сарабанды».

Усиление громкости, и уменьшение красным цветом, а нюансы - громко, тихо — синим. На следующий урок я пришёл, захватив случайно другой сборник, чистый от пометок. Ян Генрихович также разрисовал «Сарабанду». Придя домой, я сравнил сборники. Увидел большие различия в его трактовке динамики. В первом сборнике в четвёртом такте было усиление громкости, а во втором, наоборот, там же, ослабление.

На третий урок я пришёл с двумя сборниками. Начал играть по первому сборнику, но он мне сделал замечание: «Почему ты усиливаешь звучание там, где надо уменьшать? Я ему говорю: «Извините, Ян Генрихович, не тот сборник открыл, и достаю из портфеля второй. Он побелел, ушёл с урока. Дорого мне обошлась эта выходка.

Мне он этого не простил. На зимние каникулы я не поехал к родителям, а в составе эстрадной группы поехал зарабатывать деньги.

Опоздал на занятия на две недели. Вызвали к ректору консерватории композитору Штогаренко. Войдя в кабинет я увидел Виталия Деруна. Оказалось, что он подал заявление - что не хочет заниматься у Пухальского. Кроме ректора в кабинете находились: Ян Пухальский, Марк Гелис и другие, все уговаривали Виталия не покидать консерваторию - подумать о своём будущем. Виталий твердил одно - отдайте документы. Я воспрянул духом - за прогулы не выгонят.

Когда Виталий Дерун ушёл, принялись за меня. Я им объяснил причину прогулов: - отец на пенсии, получает 60 рублей в месяц и помогать мне он не в состоянии. Стипендии меня не лишили, и я продолжил занятия в консерватории. Виталий Дерун уехал в Свердловск, его приняли в консерваторию в класс Минеева, которую он закончил в году.

Виталий подготовил 70 специалистов, среди них знаменитый гитарист и композитор профессор Виктор Козлов, лауреат международных конкурсов Александр Фраучи. Я стал посещать уроки гитары Пухальского регулярно. Поняв, что ученики от него бегут, стал не так свирепствовать.

Я получил от него некоторое послабление. Но мы с ним очень расходились в способах звукоизвлечения пальцами правой руки. Он требовал бить струну с размаха сверху, а я освоил современный и более экономный способ звукоизвлечения со струны — с маленькой амплитудой. Тихая «война» с преподавателем у нас продолжалась очень долго. Но чувствительное поражение я ему нанёс, когда его ученик, гитарист — который играл на семиструнной гитаре, цыган Играф Йошка приехал на весеннюю сессию и, увидев мою игру, попросил переучить его на шестиструнную.

Я с удовольствием выполнил его просьбу. Он закончил консерваторию, играя на выпускном экзамене «Чакону» Баха в аранжировке Андреса Сеговии. Позже Йошка организовал трио «Ромэн». Как волка не корми … родное цыганское победило. Консерваторское общежитие находилось на улице Свердлова - бывшая Прорезная, где на углу Крещатика и Прорезной стоял Паниковский, изображая слепого и вытаскивал кошельки у сердобольных, которые помогали ему перейти на другую сторону улицы. На первом этаже были служебные помещения, кухня, душевые.

Как-то вечером я пошёл помыться. Открыл дверь душевой, а там стоит обнажённая вокалистка Дуся под струями воды. Вылитая Венера Милосская! У меня и челюсть отвисла. Я такой красоты не видел. Встретил её в консерватории, увидел её, улыбнулся. Но меня забрали в армию, а она закончила консерваторию и стала солисткой театра оперы и балета. Позже, ей присвоили звание народной артистки УССР. Она стала лучшей исполнительницей Екатерины Измайловой в опере Шостаковича.

На втором этаже здания располагались комнаты для девушек, а на третьем — парни. Я и ещё семеро парней жили в большой комнате. Называлась она «Не плачьте дети». Почти каждый вечер у нас застолья с вином и водкой. Я принимал активное участие в этих застольях, но часто после них уходил на свидания со своим чемоданчиком — «балеткой». Там находились предметы личной гигиены: зубная щётка, паста, небольшое полотенце и другие, необходимые на свидании принадлежности.

Его ребята называли: «чемоданчик дона Педро». Мне повезло что я не ночевал в общежитии, в десять часов утра пришла комиссия — проректор, преподаватели и увидели такую картину: студенты спят, стоит оглушительный храп, такой, что им можно было глушить радиостанцию «Голос Америки». На столе куски хлеба, хвосты и головы селёдок, лук, картошка. К люстре привязан презерватив, наполненный водой. Мне повезло, что я был на свидании с женщиной, которая была в разводе и любила гитару и немного гитариста, который приходил с конфетами и вином.

Приказом всех лишили общежития, а меня перевели в другое общежитие, на улице Владимирской, напротив моей работы, музыкальной школы для взрослых. Это общежитие находилось в старом доме, построенном, наверное, в начале двадцатого века, последний четвёртый этаж был отдан под общежитие консерватории. Высокие потолки, просторные комнаты, большая кухня. Туалет, и ванная без горячей воды. Валторнисту часто передавали поездом четырёхлитровый бутыль вина, копчёное сало и колбасу.

Когда мы спали, он вставал и пил вино, заедая хлебом с салом, или колбасой. В комнате стоял такой чесночный запах, что мне хотелось встать и задушить валторниста. Я привык делиться, и не смог этого терпеть. Когда он занимался на валторне в консерватории, я гвоздём открыл навесной замок тумбочки, где он хранил продукты.

Втроём мы выпили около двух литров вина. Продукты мы не трогали — закусывали своими. Вино было отменное, мадьяры мастера по изготовлению вин. Я долил в бутыль воду. Потушили свет, делаем вид, что спим в ожидании взрыва негодования. Слышим — скрипнула дверь. Валторнист зашёл и, не включая свет, открыл тумбочку. Начал смачно чавкать и вдруг закричал: «Сволочи, воры!

Включил свет. Я спрашиваю: «В чём дело? Он в ответ: «Вы воры, выпили моё вино! Тогда я возмутился — «Ребята, вы видите у него этот бутыль? Он как - то сник, замолчал и лёг спать. Это ему был хороший урок. Когда приходила очередная посылка, он предлагал с ним выпить, и мы в долгу не оставались.

Весной, к нам приехал студенческий хор из американского штата Кентукки. На другой день после выступления хора в малом зале консерватории была организована встреча советских и американских студентов.

Я думаю, что агенты КГБ тоже здесь были. Одна американская студентка пела песни и аккомпанировала себе на гитаре. Я занимался на четвёртом этаже далеко от зала. Подбегает ко мне знакомый студент и говорит, что в малом зале на встрече играет и поёт американка. Я пошёл и увидел красивую девушку с длинными ногами и длинными вьющимися волосами. Гитара у неё была с металлическими струнами.

На таких играют музыку кантри. Мне предложили сыграть. Я сыграл вариации Высотского на русскую народную песню «Пряха» и тут же следом «Арагонскую хоту». Что тут было!.. Крики восторга, топанье ногами у нас так было не принято реагировать на выступление. И вдруг эта студентка через переводчика говорит, что влюбилась в меня с первого взгляда и хочет, чтобы я уехал с нею в Америку.

Я ответил, что она очень красивая и мне нравится, но я студент, мне надо закончить консерваторию и сделать карьеру. И вдруг она заявляет, что не уедет без меня. На другой день меня вызывает ректор и спрашивает: — Почему американская студентка говорит, что без тебя не уедет в Америку?

Я только играл на гитаре, — отвечаю. Иди и там объясняйся. Дал мне номер кабинета и адрес. КГБ находилось в десяти минутах ходьбы от консерватории. Двери массивные с бронзовыми отполированными ручками. Почему- то только с улицы, а изнутри — намного тускней. Мне так показалось. Охрана указала путь. Нашёл кабинет и постучал. Сотрудник, сидевший за столом, что-то писал. Усадил меня на стул и продолжил писать.

Минут тридцать писал, поднял голову от бумаг и спросил: — Что было у тебя с американкой, сколько раз и где? Долго он задавал мне разные каверзные вопросы, а мне почему то хотелось ему пропеть: «Чёрный ворон, чёрный ворон, что ты вьёшься надо мной?

На другой день мне студентка передала свой адрес. Я долго его хранил. Запомнил имя — Барбара, но писем не писал. Хватило одного только похода в КГБ. Комендантша нашего общежития студенткам разрешала приводить своих кавалеров в общежитие, а нам - девушек — ни в коем случае. Она почему-то была злая на мужской род. Наверное, потому, что была молодая, красивая женщина, но не имела жениха.

Я не робкого десятка, но и то бы подумал: «А справлюсь ли? Высокая, крепкого телосложения украинка, короче, — эталон украинской красоты. Как сказал какой-то поэт: «Люблю украинську природу, горячий борщ, холодну воду, бабу товсту як колоду, лiс, i поле, i ставок, i повну пазуху цицьок…». Это было почти про неё.

Но вскоре всё изменилось. Вечерами мы часто собирались на кухне. Я был мастер приготовления чая. Покупал ромовые и коньячные эссенции, добавлял в чай, и кухня наполнялась чудесным ароматом. Попив чаю, я обратился к студентам: «Ребята надо решить вопрос с комендантшей.

Есть ли доброволец удовлетворить её сексуальные потребности, пожертвовать собой ради коллектива? Михаил, вокалист своё согласие дал, но поставил условие — чтобы мы его обеспечивали водкой для храбрости. Вскоре комендантша подобрела, даже чаем нас обеспечивала. Жизнь у нас пошла замечательная — утром, собираясь на лекции, мы имели чай на столе. Мы к ней по-человечески, и она к нам так же.

Михаил так понравился ей, что она предложила ему жить у неё. Много лет спустя, когда я был уже артистом и играл дуэтом со скрипачом Богодаром Которовичем, мы приехали в Кишинёв играть концерт. После выступления в зале филармонии, ректор консерватории друг Богодара Которовича, устроил нам приём в своём гараже. Это только с виду гараж.

По ступенькам спускаешься в подвал, а там шикарные две комнаты, облицованные деревом. Пришедший с нами виолончелист, заслуженный артист Досен и ректор наливали нам каждый своё вино, и мы должны были оценить — чьё лучше. Для нас это было как-то не корректно - кому-то отдать предпочтение Я спросил ректора: «Слышал, что Михаил называю фамилию работает в Кишинёвской опере? Он сказал: «Да, он народный артист Молдавии».

К сожалению, с ним я не встретился — утром мы улетали. Но вернусь к общежитию. Вечерами мы собирались на кухне, пили чай и более крепкие напитки. Пели песни, изрядно шумели и к нам зашла певица Лилия в халате, и нежным голосом попросила: «Ребята, ведите себя потише, вы мне мешаете выходить замуж».

Действительно, в конце концов, она вышла замуж за пианиста. Уехала с мужем в Днепропетровск. Работала солисткой оперы. Позже - народная артистка УССР. Мои приключения в общежитии продолжались. Я не был паинькой, тихоней. Вёл себя, как многие мои сверстники. Познакомился с девушкой Жанной. Небольшого роста, миловидная, ну, просто прелесть. Как говорила моя мать: «Маленькая женщина для любви, а большая для работы».

Как-то засиделись мы с ней в привокзальном ресторане. Было около двенадцати ночи. Сели в такси, и я её отвёз домой. Общежитие в двенадцать ночи закрывали на ключ.

Стучать было бесполезно. Недалеко от её дома находилось старое заброшенное кладбище, и я пошёл искать приюта. Нашёл подходящую лавку, было прохладно, но я был в плаще, прилёг и быстро заснул. Проснулся от холода. Я закоченел и дрожал. Посмотрел, вокруг — кресты, могилы… потом всё вспомнил и успокоился. Было около 5 утра. Пошёл на трамвайную остановку, сел на первый трамвай и поехал в общежитие.

Был ещё такой случай. Весной моего друга баяниста Николая Куца призвали в армию, и он в ресторане на вокзале устроил прощальный ужин. Было много пожеланий, много было выпито. Когда я вышел на привокзальную площадь, то подумал, что в таком состоянии в трамвае ехать опасно. Рядом была остановка такси. Я сел, назвал адрес, и заснул.

Проснулся от толчка в плечо и услышал: «Выходи — приехали».

фото до и после операции. эндопротезирование. тазобедренного сустава

Вышел, смотрю: отделение милиции… Пришлось с таксистом подраться. Прибежали милиционеры, схватили и потащили в отделение. Поместили в обезьянник, утром привели меня к офицеру. Уплатил штраф и был отпущен.

Служба в армии. Итак, я получил повестку из военкомата. Взял гитару и поехал в Дом офицеров. Там репетировал ансамбль песни и пляски киевского военного округа. Игра моя понравилась и меня взяли в ансамбль. Меня в ансамбле приняли очень дружелюбно. Мой весёлый нрав, знание большого количества анекдотов, а главное, умение их рассказывать — сделали своё дело. Я пришёлся, как говорится, ко двору.

В ансамбле не было «дедовщины». В одной казарме с нами жили и сверхсрочники, танцоры. Парадная форма одежды у нас была офицерской, но с чистыми погонами. Этим мы часто приводили в недоумение городской патруль. Распорядок дня был у нас не очень утомительным. Репетиция в доме офицеров с десяти утра и до двух дня. И строем в казарму, которая находилась рядом с метро «Арсенальная».

Не более пяти минут ходьбы. После обеда — «мёртвый час». Меня просили в это время играть на гитаре. Звуки гитары танцоров успокаивали, и они быстро засыпали. Но спали не все — многие уходили в увольнение. У нас были солдатские книжки, в которых было указано: свободный выход в город. Начальник ансамбля подполковник Михаил Степанович Нижник, любил своё дело и хорошо относился к солдатам — артистам.

Иногда покрывал их проступки, не доводя до высшего начальства. Вспоминаю комический случай. Как - то ко мне подходит певец, бас Николай Шопша и говорит: «Ансамблисты утверждают, будто ты правнук знаменитого бельгийского певца Эверарди, который преподавал когда - то в киевском музыкальном училище, правда?

Признаюсь, я о таком даже и не слыхивал, но ответил утвердительно. Далее, он спрашивает:— Ты знаешь, как он занимался со студентами? Там описывался урок вокала и постановка голоса. Они необходимы для упражнений.

Он притащил два тяжеленых огнеупорных кирпича. В комнате отдыха я поставил пять табуреток. Коля лёг на них, а я положил эти кирпичи на его живот и говорю:— Коля, сделай глубокий вдох и пой гамму до мажор. Сначала ноту до. Опять вдох и пой ноту ре. И так всю гамму… Вокруг стояли ансамблисты и давились от смеха. Но Коля не обращал на это внимания… Даже, когда ансамбль уезжал на гастроли, он эти кирпичи тащил в чемодане. Более того, когда после службы в Армии, он поступил в консерваторию в класс Николая Кондратюка, тот спросил его: «Кто тебе поставил голос?

Коля ответил: «Гитарист Пётр Полухин! Николай, закончив консерваторию, был принят в оперный театр, где был лучшим исполнителем партии Бориса Годунова. Позже ему присвоили звание народного артиста Украины. Встретились мы с ним в Лейпциге ещё молодыми. У меня были гастроли, а что он там делал — не помню. Посидели, выпили, вспоминая службу в ансамбле.

Гастролировал во многих странах. Лауреат премии Шевченко умер в году. Прожил 59 лет. Андрей Кикоть, бас, народный артист умер, когда ему было всего 45 лет. Кум Владимира Тимохина-говорил, что если бы не было водки, то делать было нечего. Как -то засиделись у народного артиста Владимира Тимохина, Андрей Кикоть и я. Было около шести утра и я прошу: «поехали на мою квартиру и скажите, что я с вами пил, а то моя подумает, что я ей изменяю».

Вызвали такси, приехали, вышли из машины - Кикоть своим громоподобным голосом — «Лена, Лена! Начались зажигаться огни в окнах. На шестом этаже открылось окно, и показалась моя жена. Союзконцерт организовал фестиваль - Мастера искусств - труженикам Кубани.

Концерты проходили в переполненных залах, освещались в прессе. Переодеваясь в концертный костюм, я спросил у Андрея Кикотя, где он купил такой шикарный смокинг? Были у меня концерты в Канаде - пою концерт в синем костюме в полоску, после концерта, один из слушателей говорит, пан Андрей, а что «Cоветы» не могли вам смокинг купить? На другой день повёз меня в фешенебельный магазин, и говорит: - « выбирай какой тебе нравится». Я выбрал дешёвый и говорю - вот этот.

Пан Андрей у вас прекрасный голос, а вкус у вас плохой. Сам выбрал, и купил мне смокинг, туфли и носки. Наш начальник ансамбля Михаил Степанович создал небольшую концертную бригаду в составе: баянист, два вокалиста, парный конферанс, исполнявший шутки, пародии и анекдоты, танцевальная пара и я — солист - инструменталист.

Я играл три - четыре пьесы. Особенно нравилась публике пьеса композитора Алена «Огонь сердца». Помню, на Новый год мы выступали перед генералами, членами военного Совета. Среди слушателей был прославленный ас - трижды герой Советского союза, Александр Покрышкин - заместитель командующего киевского военного округа. Однажды мы приехали с концертом в город Остер, черниговской области.

Там я встретил Ивана Карабица. Я и кларнетист Леонид Алчин уговорили Михаила Степановича взять его в ансамбль. Он занимался на композиторском отделении и был прекрасным аранжировщиком. Он стал в ансамбле вторым дирижёром хора. Остался на сверхсрочной службе и оркестровал песни, пока не закончил консерваторию. Он уже умер. Недавно читаю воспоминания его жены Марины.

Она пишет, что Борис Лятошинский помог Ивану выбраться из Остра. Этим заявлением она хочет придать значимость своего мужа. Если бы Лятошинский хотел - то отмазал бы его от армии - как писатель Козаченко - своего сына Валентина, моего друга.

Как отец баяниста Иванского. Большинство служили такие как я, у которых не было мохнатой руки Всем известно, что в советской Армии старшинами зачастую были украинцы.

Нам в ансамбль прислали образцового, одного из лучших старшин в киевском округе. Толстый, физически сильный мужчина. Звали его Иван Васильевич. До армии работал на сахарном заводе в городе Сумы грузчиком.

Нас он с сарказмом называл: «грамотная интеллигенция». В какой-то день утром, на построении старшина спрашивает: «Кому надо по делам выйти в город?

Из строя вышел Валерий Куринский — скрипач, но в ансамбле пел, имея хороший голос. Говорит: — Товарищ старшина, мне начальник ансамбля приказал принести из консерватории диезы. Старшина, понятия не имея, что такое диезы, отдаёт распоряжение: — Дежурный, запишите в книгу увольнений: Куринский вышел за диезами. На следующий день старшина докладывает начальнику ансамбля: — Михаил Степанович, рядовой Куринский, которому Вы приказали принести из консерватории диезы, на вечернее построение опоздал и явился пьяным.

Объясняет это тем, что встретил в консерватории писателя Шолома Алейхема и выпили за встречу. Диезы потерял. Шолом Алейхем жил в годах в Киеве, недалеко от бессарабского базара на улице Красноармейская, Автор Тевье — молочник, Блуждающие звёзды.

Я был на спектакле Тевье - молочник в постановке украинского театра имени Франко. Роль Тевье исполнял великий артист Богдан Ступка. Блуждающие звёзды я читал в молодости. Начальник ансамбля всё понял и не стал издеваться над старшиной. Но Куринскому сказал - отправлю в Остёр в танковую дивизию если не прекратишь пить с Шоломом Алейхемом. Служба в армейском ансамбле, а это три года, не прошла бесследно.

Я физически окреп. По утрам делал пробежки по склонам Днепра вместе с боксёрами спортивной роты. Они жили в старинном здании рядом с нашей казармой. Там же жили солдаты стройбата. Я одному узбеку продал свой новый мундир. Выдавали их для выхода в увольнение в город, но нам они были не нужны — в увольнение мы ходили в концертной офицерской одежде. Узбек был ниже меня ростом, но я сказал, что через год он вырастет и мундир будет ему впору. Года через два, когда наш ансамбль был на гастролях в Умани, нас, солдат разместили в воинской части.

Там я встретил этого узбека. Он меня узнал. Зато я подрос и окреп. Певец нашего хора — Дима Власюк, занимался гантелями и увлёк меня. Я до конца службы, как говорят, «тягал железо». Со своим сослуживцем — Василием Сасом, мы в свободное время ходили подрабатывать на овощную базу грузчиками. От солдатской еды у меня стал побаливать желудок. Полученные деньги тратил на молоко и сметану, чем гасил изжогу. Как -то меня вызвал начальник ансамбля и говорит, что ему звонил генерал -лейтенант Балюк.

Он попросил, чтобы я давал уроки для его сына. Ему было 20 лет, и он начал увлекаться водкой. Мечтает научиться играть на гитаре. Может быть, увлечение гитарой остановит юношу и его внимание сосредоточится на гитаре? Я начал заниматься с ним, а он очень рьяно начал учиться. Делал большие успехи. Купили ему палисандровую мастеровую гитару Николая Ещенко. Но опять начал выпивать. Однажды около гастронома он был с гитарой и выпивши, встретил каких - то ханыг. Ему дали 10 рублей — чтобы он купил бутылку водки и закуску.

Взялись подержать его гитару. Когда купил водку и вышел из магазина, а тех и след простыл. Рано умер — сердце не выдержало. Я его хоронил. На третьем году службы мне Михаил Степанович разрешил учиться в консерватории. Пришёл в деканат, написал заявление и начал обучение на втором курсе. Опять хожу на уроки к Пухальскому. Когда подошло время сдавать экзамен, он заявил, что я не готов.

Этим он отомстил мне за Йошку и за другие свои поражения. Но огорчаться было некогда. Срок моей службы закончился, и я окончательно вернулся в консерваторию.

Появился новый студент — гитарист Валерий Петренко. С хорошей техникой, а точнее, с блестящей. У него с Пухальским сложились очень хорошие отношения. Валерий был кампанейским парнем. Много занимался игрой на гитаре, но сольфеджио и гармонию не изучал. Впоследствии был отчислен из киевской консерватории. Поступил во львовскую на заочное отделение и закончил его. Вопрос: какая разница между столицей Камбоджи и студентом заочником? Мне Пухальский сказал, что будет конкурс исполнителей на народных инструментах.