Четыре года назад пропала моя жена ушла на йогу
Нас было восемь детей: четыре мальчика и четыре девочки. Ты сжимаешь в руках заветную сумочку, он ведет машину и рассуждает вслух о том, какая ты транжира. Уволиться с работы и съехать из общаги — в общем, тоже. Потом упал с парашюта, не удачно как-то приземлился и пошел на йогу лечить спину. В году женщина вновь отправилась на оздоровительную программу, а уже в прошлом году решила выучиться там на инструктора йоги.
Но как только у нас отобрали верную денежную поддержку, мой спутник стал пессимистом: — Если мы отправимся в поход через опаснейшие джунгли, то окажемся не в городе святых, а в желудке тигров! Ананта и брат Амара прибыли через три дня. Амар встретил своего брата с радостным облегчением.
Я был непреклонен, Ананта не добился ничего, кроме сурового укора. Затем можешь возобновить поиски своего учителя. В этот момент в беседу вступил Амар, чтобы отказаться от всякого намерения еще раз вернуться со мной в Хардвар.
Он наслаждался семейным теплом. Но я знал, что никогда не оставлю поисков учителя. Наша группа села в поезд на Бенарес, где я получил необычный немедленный ответ на мои молитвы. Ананта заранее подготовил ловкий план. Прежде чем увидеться со мной в Хардваре, он остановился в Бенаресе, чтобы попросить одного авторитетного специалиста по Священным Писаниям побеседовать со мной позже. Этот пандид, а также его сын обещали отговорить меня от пути саньясина [ 2 ]. Ананта привел меня к ним домой.
Сын, запальчивый молодой человек, приветствовал меня во дворе. Он занял меня длинными философскими рассуждениями, и заявил, что будучи ясновидцем, он знает мое будущее, в связи с чем не одобряет мою идею стать монахом. Ты не сможешь перебороть карму[ 3 ] без получения мирского опыта. В ответ на уста мне явились бессмертные слова Кришны: «Даже если тот, у кого самая худшая карма, неустанно сосредотачивается на Мне, он быстро освободиться от последствий прошлых дурных действий.
Становясь праведной душой, он скоро достигнет вечного спокойствия. Будь уверен: тот, кто Мне предан с полным доверием, никогда не умрет»[ 4 ]. Тем не менее предсказания молодого человека несколько поколебали мою уверенность.
Со всем пылом своего сердца я тихо молился Богу: «Пожалуйста, разреши замешательство и ответь мне здесь и сейчас, желаешь ли Ты, чтобы я вел жизнь отречения или мирского человека». В то же время я заметил садху с благородными чертами, стоящего за оградой дома пандида. Видимо, он нечаянно услышал духовную беседу между мной и мнимым ясновидящим, ибо странник подозвал меня. Я ощутил великую силу, исходящую из его спокойных глаз.
В ответ на молитву Господь сказал, чтобы я заверил тебя, что твой единственный путь в этой жизни — путь отречения. С удивлением и признательностью услышав это, я счастливо улыбнулся. Мой святой советчик поднял руку в благословении и медленно удалился. Это восхитительное замечание сделал убеленный сединами пандид. Он и его сын мрачно смотрели на меня. Я повернулся к Ананте и заявил, что более не намерен вступать в дальнейшие дискуссии с нашими хозяевами.
Обескураженный брат согласился на немедленный отъезд. Вскоре мы сели на поезд до Калькутты. Ананта озорно улыбнулся: "В твоей школе я узнал, что Амар вышел из класса и не вернулся. На следующее утро у него дома я нашел расписание поездов с пометками. Отец Амара, как раз собираясь уезжать в экипаже, жаловался кучеру: — Мой сын не едет со мной сегодня утром в школу.
Он исчез! Таким образом, у меня было три ключа: расписание, трио мальчиков и европейская одежда". Я внимал откровениям Ананты со смешанным чувством веселья и досады. Наша щедрость к извозчику была слегка неуместной! Расспросив соседей, я узнал, что двоюродный брат Джатинда отсутствовал одну ночь, а на следующее утро вернулся в европейской одежде. Разыскав его, я пригласил на обед. Совершенно обескураженный дружескими манерами, он согласился. По пути я неожиданно завел его в полицейский участок.
Его окружили несколько полицейских, подобранных заранее из-за свирепого вида. Под их грозными взглядами Джатинда согласился объяснить свое таинственное поведение: — Я отправился в Гималаи в радостном расположении духа. Перспектива встречи с учителем исполняла меня вдохновением. Но когда Мукунда сказал, что при наших экстатических состояниях в гималайских пещерах тигры будут зачарованы настолько, что усядутся вокруг нас, как домашние кошечки, моя кровь застыла в жилах, капли ледяного пота проступили на лбу.
Веселое объяснение в поезде искупило все страдания, причиненные им мне. Я должен признаться в возникновении чувства некоторого удовлетворения: Джатинда тоже не избежал встречи с полицией! Дома, в Калькутте, отец трогательно просил меня обуздать бродячие стопы, по крайней мере, до окончания средней школы. В мое отсутствие он с любовью вынашивал замысел, договорившись со святым пандидом свами Кебаланандой, чтобы тот регулярно заходил к нам домой.
Этот мудрец будет твоим репетитором по санскриту, — уверенно заявил родитель. Отец надеялся удовлетворить мою духовную жажду наставлениями ученого философа. Но он был разбит своим же собственным оружием: новый учитель, далекий от интеллектуального выхолащивания живой сути предмета, раздувал во мне тлеющие угольки жажды Бога.
Отец не знал, что Свами Кебалананда был восторженным учеником Лахири Махасая. Несравненный гуру имел тысячи учеников, безмолвно влекомых к нему его неодолимым божественным магнетизмом. Позже я узнал, что Лахири Махасая часто характеризовал Кебалананду как риши , или озаренного мудреца[ 6 ]. Роскошные вьющиеся волосы обрамляли красивое лицо моего репетитора. Его темные глаза были простодушны и по-детски ясны.
Все движения нежного тела были отмечены спокойной неторопливостью. Всегда ласковый и любящий, он прочно утвердился в Бесконечном Сознании. Многие часы, проведенные вместе, прошли в глубокой крия медитации. Кебалананда был известным авторитетом в древних шастрах , или священных книгах: его эрудиция снискала ему имя Шастри Махасая , с которым к нему обычно обращались.
Но мой прогресс в изучении санскрита не был заметен. Я искал любого удобного случая, чтобы забросить прозаическую грамматику и поговорить о йоге и Лахири Махасая. Репетитор однажды сделал мне подарок, рассказав кое-что из собственной жизни с учителем: "Я был на редкость счастлив, у меня была возможность в течение десяти лет оставаться близ Лахари Махасая. Его бенаресский дом был целью еженощного паломничества.
Гуру всегда находился в маленькой передней гостиной не первом этаже. Когда он сидел в позе лотоса на деревянном стуле без спинки, ученики полукругом окружали его. Глаза его веселились и искрились в божественной радости[ 7 ]. Они всегда были полузакрытыми, всматривающимися через внутреннее всевидящее око в сферы вечного блаженства. Он редко говорил пространно. Изредка взгляд его фокусировался на ученике, нуждающемся в помощи, исцеляющие слова лились тогда подобно потоку света.
Непередаваемое чувство покоя возникало от одного лишь взгляда учителя, меня наполнял его аромат, лившийся как из лотоса бесконечности. Быть с ним, даже не обменявшись ни одним словом, было счастьем, преобразовывавшим все мое существо. Если на пути сосредоточения возникал какой-либо незримый барьер, я, бывало, медитировал у ног гуру.
Там легко схватывались самые тонкие состояния. Такие прозрения ускользали в присутствии других, меньших учителей. Лахири Махасая был живым храмом Бога, чьи тайные врата открывались всем преданным ученикам. Учитель не был педантичным толкователем Писаний, без усилий заглядывая в «божественную библиотеку». Слова и мысли мощной струей били из фонтана всеведения, у него был чудесный ключ, открывавший глубокое философское учение, скрытое много веков назад в Ведах [ 8 ].
Если его просили разъяснить различные планы сознания, упоминаемые в древних текстах, он соглашался улыбаясь: «Я пройду эти состояния и спустя немного времени расскажу вам, что чувствую».
Таким образом, он был диаметрально противоположен учителям, заучивавшим на память Священные Писания, а затем провозглашавшим непрочувствованные абстракции. Учитель никогда не советовал верить рабски. Какова бы ни была проблема у ученика, гуру советовал для ее разрешения крия-йогу : "Йогический ключ не утратит эффективности и тогда, когда я более не буду присутствовать в теле, чтобы направлять вас.
Эта техника не может быть спрятана в переплет книги, отложена и забыта, подобно теоретическим идеям. Неустанно следуйте своим путем к освобождению через крия , чья сила кроется в практике".
Я сам считаю крию самым эффективным средством спасения собственными усилиями из когда-либо использовавшихся в человеческих поисках Бесконечного. Благодаря ее применению всемогущий Бог, скрытый во всех людях, зримо воплотился в теле Лахири Махасая и его учениках". Христоподобное чудо, совершенное Лахири Махасая, произошло в присутствии Кебалананды.
Мой святой репетитор рассказал однажды эту историю, и мысли его были далеко от лежавших перед нами на столе санскритских текстов. Неужели ему не видеть света, когда он так преданно служит учителю, в котором в полную силу светилось божество? Однажды утром я хотел поговорить с Раму, но он терпеливо сидел часами, обмахивая гуру панкха [ 9 ].
Когда почитатель учителя наконец вышел из комнаты, я последовал за ним.
Глаза мои никогда не имели счастья видеть хотя бы проблеска солнца. Пожалуйста, попроси его. На следующий день Раму неуверенно приблизился к Лахири Махасая.
Ученик почти стыдился просьбы, касающейся того, чтобы к его духовному сверхбогатству приблизилось богатство физическое.
Молю ввести Его свет в мои глаза, чтобы я различил меньший свет солнца. Раму настаивал: — Сэр, Бесконечный Единый в вас несомненно может исцелять. Для Бога нет границ! Тот, Кто зажигает звезды и клетки плоти таинственной лучезарностью жизни, конечно, может ввести в твои глаза блеск света. Для тебя особо засияет заря солнечного великолепия. О чудо! Через неделю так и случилось. Впервые Раму увидел прекрасный лик природы.
Всеведущий Единый безошибочно направил ученика, наказав повторять имя Рамы, любимого им более всех других святых. Вера в Раму была почвой, вспаханной благочестием, в которой могучее семя учителя пустило росток, — семя неизменного исцеления". Кебалананда на мгновение умолк, затем воздал дань почитания учителю: "Во всех чудесах, совершенных Лахири Махасая, было очевидно, что он никогда не позволял э го-принципу [ 12 ] считать себя причинной силой. Путем совершенной самоотдачи во власть первичной целящей силы учитель давал Ей возможность свободно течь через него.
Многочисленные тела, удивительно исцеленные благодаря Лахири Махасая, в конечном счете должны были стать пищей для огня кремации. Но его непреходящими чудесами являются безмолвные духовные пробуждения и формирование Христоподобных учеников". Я так никогда и не стал санскритологом. Свами Кебалананда научил меня грамматике более божественной. Саньясин — буквально — самоотреченный ; от санскритского глагольного корня — отвергать.
Карма — следствие прошлых действий в этой или какой-либо предшествующей жизни; от санскритского глагола кри — делать. Я всегда обращался к нему Ананта-да; да — суффикс уважения, получаемый в индийской семье старшим братом от младших братьев и сестер. Однако, чтобы избежать путаницы с именами Лахири Махасая, Бхадури Махасая глава 7 и учитель Махасая глава 9 , я упоминаю репетитора по санскриту под его более поздним монашеским именем — свами Кебалананда.
Его биография недавно опубликована на бенгали. Он родился в Кхулне, штат Бенгалия, в г. Кебалананда оставил тело в Бенаресе в возрасте шестидесяти восьми лет. Его имя в семье было Ашутош Чаттерджи. Махасая — исполненный уважения религиозный титул, означающий «великий возвратитель». Маха — великий, сая — обращенный внутрь, идущий к покою. Поскольку истинная природа Бога — блаженство, поклоняющийся, приведенный в созвучие с Ним, испытывает исконную беспредельную радость.
К настоящему времени сохранилось более ста канонических книг, входивших в четыре древние Веды. В своем Журнале Эмерсон отдал должное ведической мысли: «Это — величественно, как теплая ночь в безмолвном океане.
Там содержится все религиозное чувство, вся великая этика, которая по очереди посещает каждый благородный ум Бесполезно откладывать книгу; если я верю себе в лесу или в лодке на пруду, природа делает из меня теперь брахмана: вечная необходимость, вечная компенсация, неизмеримая сила, ненарушаемое безмолвие Это ее вероучение.
Мир, говорит она мне, и чистота, и абсолютное отречение — эти панацеи искупают весь грех и приводят вас к блаженству Восьми Богов».
Местонахождение «единого», или духовного, глаза. При наступлении смерти сознание человека обычно привлекается к этому святому месту, чем объясняется поворот глаз вверх у мертвых. Эго-принцип — ахамкара буквально — я делаю — является основной причиной дуализма или кажущегося разделения между человеком и его Творцом.
Ахамкара приводит человеческое существо под власть майи космической иллюзии , вследствие которой субъект эго ложно выступает как объект, это приводит к тому, что творения воображают себя творцом См. Говоря иль хватая рукою, видя, слыша, глазами моргая, он во всех этих действиях видит лишь вращение чувств в предметах Тот, кто видит, что действия, Партха , совершает лишь пракрити всюду, и кто Атман лишь в недеянье созерцает, — тот истинно видит Пребывая всей твари владыкой, нерожденным, нетленным, вечным, Я внутри Мне подвластной природы своей майей Себя рождаю Состоит ведь из гун моя майя : одолеть ее, дивную, трудно; но кто ищет Меня всей душою, тот ее позади оставляет.
Бхагавадгита , соответственно: 5, ; 13, 29; 4, 6; 7, Эта мудрость Соломона меня не утешила; везде я искал предназначенного гуру.
Но пока я не окончил школу, наши пути не пересеклись. Два года прошли со дня нашего с Амаром побега в Гималаи, приблизив великий день, когда появился Шри Юктешвар. За это время я встречал многих мудрецов: «Благоухающего святого», свами Тигра, Наджендру Нат Бхадури, учителя Махасая и известного бенгальского ученого Джагдиша Чандра Боса.
К моей встрече с «Благоухающим святым» было два «предисловия»: одно — гармоничное, а другое — комическое. Все иное — сложно. Не ищи абсолютных ценностей в относительном мире природы — эти философские высказывания тихо проникали в ухо, когда я молча стоял в храме перед изображением Кали. Обернувшись, я оказался лицом к лицу с высоким человеком, чье одеяние, вернее его отсутствие, выдавало в нем странствующего садху. Добро и зло — это загадка, бросающая вызов, которую жизнь, подобно сфинксу, ставит перед всеми умами.
Никак не пытаясь разгадать ее, многие платят своей жизнью — точно так же, как это было и во времена Фив. Но вот то там, то тут возвышается одинокая фигура, отказывающаяся сдаваться перед этой загадкой. У майи [ 2 ] — двойственности — он отбирает цельную истину единства. Исследование себя, неослабное наблюдение за собственными мыслями — это сильный и разрушающий опыт.
Он в порошок дробит самое стойкое эго. Но истинный самоанализ, творя провидцев, действует математически. Метод «выражения» себя, признания другими создает в результате эгоцентристов, уверенных в праве на личные толкования Бога и вселенной. Садху продолжал: — Человек не сможет понять вечных истин, пока не освободится от претензий. Человеческий ум, открытый для многовековой грязи, изобилует омерзительным скопищем несчастных мирских заблуждений.
Бои на полях сражений бледнеют, ибо ничтожны в сравнении внутренними врагами!
Их не победить никакой сверхсилой! Вездесущий, неугомонный, вечно за чем-то гоняющийся человек даже во сне искусно оснащен вредным оружием. Эти солдаты невежественных вожделений стремятся убить всех нас — безрассуден человек, зарывающий в землю идеалы, предаваясь уделу большинства.
Не кажется ли он немощным, тупым, бесчестным? Мудрец на мгновение смолк, затем уклончиво ответил: — Любить одновременно и незримого Бога — вместилище всех добродетелей, и зримого человека, явно не обладающего ничем, — часто затруднительно. Но искусность равносильна лабиринту. Внутреннее исследование быстро раскрывает единство всех умов — прочное сродство эгоистических побуждений. По крайней мере, в одном этом отношении обнаруживается братство человечества.
Ошеломляющее смирение сопровождает это уравнивающее открытие. Оно вызревает в сострадание к собратьям, слепых относительно целительных потенций души, ожидающей исследования. Ему даруется освобождение от оглушающих требований эго. Любовь Господа расцветает на такой почве. Создание в конце концов обращается к своему Творцу, если и не по иной причине, то хотя бы для того, чтобы вопросить с болью: «Почему, Господи, почему?
Мудрец и я находились в калькуттском храме Калигхат, куда я пришел взглянуть на его прославленное великолепие. Широким жестом мой случайный собеседник как бы разрушил его: — Кирпичи и известковый раствор ни о чем не говорят, сердце открывается лишь в ответ на человеческую песнь бытия.
Мы брели к манящему сиянием солнцу у входа, где группами расхаживали почитатели Господа. Древние риши[ 3 ] создали нетленные образы духовной жизни.
Их древние изречения созвучны нашему времени и этой стране. Не устаревшие и неуязвимые перед ухищрениями материализма, дисциплинирующие наставления все еще хранят Индию. Приходившие в замешательство в течение тысячелетий, ученые могут дерзнуть вычислить: скептическое Время подтвердило ценность Вед! Возьми это в наследство. Когда я почтительно прощался с красноречивым садху, он проявил себя ясновидцем: — Сегодня, после ухода отсюда, ты столкнешься с необычным опытом.
Покинув окрестности храма и бесцельно бредя, завернув за угол, я наткнулся на старого знакомого, одного из тех собратьев, чья способность поговорить пренебрегает всякими понятиями о времени и объемлет вечность. А я должен тебя сейчас оставить. Но он вцепился в меня руками, стараясь выдавить новости. В голове пролетела забавная мысль, что он напоминает голодного волка: чем больше я рассказываю, тем более жадно он вынюхивает новости.
Про себя я молил богиню Кали изобрести приличный способ исчезнуть. Мой собеседник внезапно ушел. Я вздохнул с облегчением и прибавил шагу, опасаясь рецидива лихорадки говорливости. Услышав сзади нагоняющие меня шаги, я пошел еще быстрее, не смея оглянуться. Но юноша одним прыжком настиг меня, обняв за плечи. Познакомься с ним, он интересен. Ты можешь столкнуться с необычным явлением.
Указав на жилище в нескольких метрах от нас, он действительно оставил меня. В уме мелькнуло предсказание садху в храме Калигхат, выраженное почти теми же словами. Явно заинтригованный, я направился к дому, где был введен в просторную гостиную. На толстом ковре оранжевого цвета по-восточному сидело много людей. До моих ушей донесся благоговейный шепот: — Вот на леопардовой шкуре Гандха Баба.
Он может наделить все не обладающее никаким запахом естественным ароматом любого цветка, оживить увядающий цветок или заставить кожу человека издавать восхитительный аромат.
Я посмотрел прямо на святого, его быстрый взгляд остановился на мне. Он был полный, бородатый, со смуглой кожей и большими светлыми глазами. Скажи, чего ты хочешь.
Тебе, наверное, нравится какой-нибудь запах? Бог создает благоухания так или иначе. Вы можете материализовать цветы? Но обычно я вызываю благоухания, мой маленький друг. Моей целью является демонстрация силы Бога.
Разве не делает Он чудеса всегда и везде? Мне кажется, мой почтенный святой, вы потратили дюжину лет на ароматы, которые можно за несколько рупий приобрести в цветочном магазине. Почему я должен желать то, что нравится только телу? Ну-ка вытяни правую руку. Я был в нескольких футах от Гандха Баба, никого другого не было настолько близко, чтобы соприкоснуться со мной. Я протянул руку, до которой йог даже не дотронулся. К моему великому удивлению, от центра моей ладони сильно запахло чарующим ароматом розы.
Через минуту я взял из стоящей вблизи вазы большой белый цветок без запаха. От лепестков мгновенно повеяло ароматом жасмина. Я поблагодарил чудотворца и сел рядом с одним из его учеников. Он сообщил мне, что Гандха Баба, настоящее имя которого было Вишудхананда, научился многим изумительным йогическим секретам у одного учителя в Тибете. Тибетский йог, уверял он меня, достиг возраста свыше тысячи лет. Он удивителен! Среди его последователей имеется много интеллигенции живущей в Калькутте.
Я решил не присоединяться к их числу. Гуру, «удивительный» слишком буквально, был мне не по вкусу. Вежливо поблагодарив Гандха Баба, я удалился, шагая в направлении дома и раздумывая о трех разных неожиданных встречах этого дня. В дверях нашего дома меня встретила Ума: — Ты становишься довольно элегантным, пользуясь духами!
Не говоря ни слова, я предложил ей понюхать мою руку. Он необычно силен! Подумав, что он «сильно необычен», я тихо поднес к ее носу астрально пахнущий цветок. Забавное недоумение отразилось на ее лице, потянув несколько раз носом, она ощутила запах жасмина от такого цветка, который вообще не должен его иметь. Ее реакция рассеяла мои сомнения в том, что Гандха Баба, возможно, вызывал состояние внушения, вследствие чего один я мог ощущать запахи.
Позже я слышал от одного друга, Алакананды, что «Благоухающий святой» иногда демонстрировал одно достижение; мне бы хотелось, чтобы миллионы людей, умирающих от голода обладали им. Поскольку этого йога считали способным к материализации предметов просто из воздуха, я в шутку попросил его произвести несколько мандаринов, сезон которых уже прошел.
Сейчас же лючи [ 4 ], лежавшие на банановых листьях, стали вздуваться. В каждом хлебце оказалось по очищенному мандарину. С некоторой тревогой я надкусил свой мандарин, но нашел его восхитительным".
Спустя годы я пришел к пониманию, как совершал Гандха Баба материализации. Метод этот, увы, вне сферы достижения голодных мирских масс. Различные раздражители, на которые у человека реагирует осязание, зрение, вкус, слух и обоняние, производятся благодаря преобразованиям вибраций атомов. Они же, в свою очередь, регулируются праной — жизнетронами , тонкими жизненными силами, более тонкими, чем атомные, разумно заряженными пятью характерными чувствительными идейными субстанциями.
Гандха Баба, приводя себя в соответствие с пранической силой, благодаря некоторой йогической технике, был в состоянии управлять жизнетронами , перестраивая их вибраторную структуру для получения желаемого результата. Производимые им ароматы, фрукты и прочие чудеса фактически были материализациями земных вибраций, а не гипнотически вызванными внутренними ощущениями. Гипноз применяется врачами при некоторых хирургических вмешательствах как психический хлороформ для тех, кому анестезия может повредить.
Но гипнотическое состояние вредно при частом применении, его результатом является отрицательный эффект — разрушение со временем психики. Гипноз — это нарушение границ, посягательство на территорию сознания другого[ 5 ]. Его временные достижения не имеют ничего общего с чудесами, совершаемыми людьми божественного сознания. Бодрствующие в Боге подлинные святые производят изменения в этом призрачном мире посредством воли, гармонично согласованной с Творческим Космическим Мечтателем[ 6 ].
Делать чудеса — такие, как показывал «Благоухающий святой», — эффектно, но духовно бесполезно. Добиться незначительной цели ради развлечений — это отклонения от серьезных поисков Бога. Показное хвастовство необычными силами открыто осуждается учителями.
Персидский мистик Абу Саид однажды высмеял некоторых факиров [ 7 ], кичившихся чудесными воздействиями на воду, воздух и пространство: «Лягушка в воде находится в своем доме! Настоящий человек — тот, кто живет в праведности среди собратьев, кто покупает и продает, но тем не менее никогда ни на один миг не забывает о Боге! Сердце мое не нуждалось в наставнике, требующем признания и возгласов «браво!
Когда я, наконец, повстречал учителя, он научил меня измерять настоящего человека только величием примера. Майя — космическая иллюзия, буквально — измеритель. Майя — это магическая сила творения, благодаря которой ограничения и разделения кажутся присутствующими в неизмеримом и неделимом.
Риши — буквально — пророки, провидцы; в бесконечно глубокой древности были авторами Вед. Изучение сознания западными психологами чаще всего ограничивается исследованием подсознания и душевными болезнями, лечением которых занимается психиатрия и психология.
Имеется незначительное количество исследований происхождения и формирования основных нормальных психических состояний и их эмоциональных и волевых выражений — истинно основной предмет, не игнорируемый в индийской философии. В системах санкхья и йога даются точные классификации различных связей, в нормальных умственных модификациях и характерных функций буддхи тонкий интеллект , ахамкары принцип эго и манаса ум, или сознание ощущений.
Вселенная представлена в каждой из ее частичек. Все произведено из одного сокрытого материала. Мир вмещается в капле росы Истинная доктрина вездесущности заключается в том, что Бог проявлен целиком и во мхе, и в паутине — Эмерсон в Компенсации.
Некоторые писатели на Западе говорят, что цель индусов — робко устраниться от жизни, от общества, быть бездеятельными. Однако четырехкратный ведический план жизни человека хорошо сбалансирован для большинства с посвящением первой половины периода — обучению и домашним обязанностям, второй половины — практике созерцаний и медитаций см.
Чтобы укрепиться в истинном Я, необходимо уединение, но затем учителя возвращаются в мир, чтобы служить ему. Даже те святые, которые не заняты никакой внешней работой, все равно через ум вносят святые вибрации — более драгоценный вклад в мир, чем может дать самая энергичная деятельность непосвященного человека. Великие, каждый по-своему, часто наталкиваясь на горькое сопротивление, самоотверженно стараются вдохновить и поднять собратьев.
Ни один религиозный или общественный идеал индуса не бывает просто отрицательным. Ахимса — ненанесение вреда — называется сакало дхармой совершенная добродетель , в Махабхарате оно является положительным предписанием, так как эта концепция заключена в том, что тот, кто не помогает другим, так или иначе вредит им.
Бхагавадгита 3. Леность — это просто «неправильная деятельность».
Человек, отвергающий действия, никогда не придет к недеянью: ведь сама по себе отрешенность к совершенству его не приводит. Три природой рожденные гуны понуждают всех тварей к деяньям. Потому — человек ни мгновенья в недеянье пробыть не сможет Совершай неизбежное действие, оно лучше бездействия, Партха : ведь и тело твое погибнет, коль от действий ты отрешишься. Давай навестим его завтра.
Это приятное предложение исходило от Чанди, одного из школьных друзей. У меня было горячее желание встретиться со святым, который до принятия монашества ловил тигров и сражался с ними голыми руками. Я испытывал сильный мальчишеский восторг перед такими замечательными подвигами. Утро следующего дня было по-зимнему холодным, но мы с Чанди весело отправились в путь. После долгих тщетных поисков в Бхованипуре, расположенном за Калькуттой, мы пришли к нужному дому.
На двери было два металлических звонка, в которые я пронзительно позвонил. Несмотря на шум, слуга приблизился неторопливой походкой. Его ироническая улыбка намекала на то, что шумные посетители бессильны нарушить покой дома святого. Ощутив молчаливый упрек, мы с товарищем выразили большую признательность за приглашение в гостиную. Наше долгое ожидание там вызвало опасения. Неписанный закон Индии для искателя истины — терпение; учитель мог намеренно испытывать искренность порыва встречи с ним.
Это психологическое правило широко применяется на Западе докторами и зубными врачами! Наконец слуга позвал нас, и мы вошли в спальню. Знаменитый свами Сохонг[ 1 ] сидел на помосте.
Вид его огромного тела подействовал на нас странным образом. Мы стояли с вытаращенными глазами, не говоря ни слова. Никогда ранее нам не приходилось видеть такой грудной клетки и таких бицепсов, походивших на футбольный мяч. Свирепое, но спокойное лицо свами украшали борода и усы, на необъятной шее лежали ниспадающие волосы. В темных глазах было что-то одновременно и от голубя, и от тигра.
Он был раздет, если не считать тигровой шкуры, обвивающей его мускулистую талию. Обретя дар речи, я и Чанди приветствовали монаха, выразив восхищение его отвагой на необычной арене семейства кошачьих. Если нужно, я могу сделать это хоть сегодня, — он по детски улыбнулся. Нельзя ожидать победы от младенца, вообразившего, что тигр — это домашняя кошечка! Мое надежное оружие — это могучие руки!
Мы проследовали за ним во внутренний дворик, где он ударил по краю стены. Один кирпич с грохотом свалился на пол.
Через зияющее пространство выбитого зуба стены четко проглядывало небо. Я был потрясен. Крепкие телом, но не духом, падают в обморок от одного лишь вида дикого зверя, разгуливающего свободно в джунглях. Тигр по свирепости в своей естественной среде значительно отличается от накормленных опиумом цирковых животных. Такой же силой Геракла обладали многие, тем не менее при нападении бенгальского тигра от страха впадали в жалкое, беспомощное состояние. Воздействуя таким образом, тигр делает людей столь же бессильными, как домашних кошечек.
Но человек, обладающий достаточно сильным телом и бесконечно сильной волей, может поменяться с тигром ролями и заставить его почувствовать себя беспомощным, как домашняя кошечка. Как часто именно так я и делал! Я был почти готов поверить, что этот титан передо мной был в состоянии осуществить метаморфозу: тигр — кошечка. Казалось, он был настроен говорить. Чанди и я почтительно слушали. Сила удара молота зависит от прилагаемой энергии. Мощь, проявляемая в теле человека, зависит от его настойчивой воли и мужества.
Тело буквально создается и поддерживается разумом. Вследствие давления инстинктов из прошлых жизней сила или слабость просачиваются в человеческое сознание. Они выражаются в привычках, которые, в свою очередь, проявляются в теле как желательное или нежелательное состояние.
Внешняя бренность имеет умственное происхождение. В порочном круге тело, связанное привычками, расстраивает разум. Если хозяин позволяет командовать собой слуге, то слуга становится хозяином. Аналогичным образом порабощается разум, подчиняясь диктатуре тела. По нашей просьбе удивительный свами согласился рассказать кое-что о своей жизни: — Предметом моих ранних желаний было сражаться с тиграми. Воля у меня была могучая, но тело хилое. У меня вырвался возглас удивления.
Казалось невероятным, чтобы этому человеку с плечами Атланта когда-либо была знакома слабость. Я имею все основания превозносить непреодолимую силу разума, являющегося, как я убедился, подлинным покорителем и бенгальских тигров. Оттого, что колотят бессознательных зверей, нет никакой духовной пользы. Побеждать лучше зверей внутренних. Свами Тигр впал в молчание, взгляд стал отсутствующим, вызывая видения прошлых лет. Я заметил некоторую внутреннюю борьбу в нем: решиться ли удовлетворить мою просьбу?
Наконец он улыбнулся в молчаливой покорности. Я решил не только сражаться с тиграми, но и демонстрировать их в разных трюках. В последующие дни Рамайях восстановил функциональность ног. Вскоре после этого он наткнулся на газетную рекламу новой книги о известной святой Сатугуру Рама Деви, под названием "9 Боаг Роуд", которое было адресом её резиденции в Мадрасе. Автором сообщения был известный журналист В. Рамайях написал открытку последнему, попросив копию книги и обратившись к нему с надписью «Дорогой Атман».
Получив открытку, журналист подумал, что отправитель открытки должен быть «денежным мешком», то есть каким-то незанятым богатым человеком, но из любопытства решил навестить его в Сан Томе.
Так началась дружба и сотрудничество, которое длилось почти пятнадцать лет. Нилакантана часто поздно вечером посещала та же самая загадочная фигура, Бабаджи, в его алтарной комнате для пуджи в Эгморе Мадрас. Вскоре Бабаджи сообщил Нилакантану, что он будет тесно сотрудничать с Рамайяхом для создания общества йоги под его именем "Крийя Бабаджи Санга", а также писать и публиковать его учения в виде серии книг.
В течение следующих двух лет, во время поздних ночных визитов в доме В. Нилакантана, Бабаджи диктовал В. Впоследствии он также стал доверенным лицом Пандита Неру, президента Партии конгресса, и первого премьер-министра Индии, когда Индия стала независимой от Великобритании в году.
До войны в течение более пятнадцати лет он также работал с Энни Безант, давним президентом Теософского общества и преемником мадам Блаватской, которая обучала его оккультизму. Он также был женат и был отцом четырех сыновей и дочери. В конце х годов он покинул семью на два года и уехал в Гималаи отречься, где учился у Свами Шивананды и других святых.
Рамайях был президентом, а В. Было закуплено печатное оборудование и несколько раз в год выходил журнал "Крийя Йога". Несмотря на хрупкое здоровье В. Рамайях писал вступительные слова, а В.
Бабаджи начал руководить садханой В. Бабаджи также стал являться Рамайяху и в году Бабаджи позвал его в Бадринат в Гималаи. Бабаджи попросил его выйти из деревни храмов, расположенной на высоте метров или футов, ничего не беря и одев только набедренную повязку. Рамайях, которому тогда было 31 год, бродил на север вверх по долине, через которую из ледника текла река Алакананта, основной источник Ганги.
Однажды он столкнулся с двумя садху, сидящими на плоской скале. Один улыбнулся ему, другой нахмурился и начал оскорблять его словесно.
Рамайях поднялся немного выше садху, сел на камень и начал медитировать. Прошло несколько часов. Вдруг он услышал, как кто-то приближается к нему и убеждает его сходить в деревню за едой. Рамайях сказал ему, что он не будет этого делать, и что его следует оставить в покое. Прошло еще несколько часов; было темно, когда внезапно тот же садху, который улыбнулся ему, вернулся и начал давать ему еду в рот. После трех дней блуждания Бабаджи физически явился Рамайяху и начал обучать его священной науке Крийя Йоги.
В течение следующих нескольких месяцев, в своей пещере у ледникового озера, известного как Сантопант Тал, в тридцати километрах к северу от Бадрината, Рамайях изучил полную систему из крий, или техник, включающих дыхание, позы йоги, медитацию и мантры. Он также наслаждался общением с главными учениками Бабаджи, Аннаи Нагалакшими Девияр, также известной как Матаджи, и Дададжи, известного как Свами Пранаванандар, в его предыдущей инкарнации, а также с другими близкими учениками великого Сатгуру.
Наряду с другими вещами, Бабаджи также научил его выдерживать низкую температуру с помощью дыхательных упражнений. После нескольких месяцев пребывания в Гималаях, по возвращении в Мадрас в году, Рамайях посвятил себя очень строгому "тапас" или интенсивному периоду практики, в течение которого он поклонялся Божественной Матери в виде Кали, в ее самой страшной форме. Поклонение Кали считается особенно эффективным для того, чтобы очиститься от желаний и преодолеть такие ограничения, как страх и гнев.
Она олицетворяет "отрешенность" от привязанностей эго, символизируемую головами, которые она отрубает. Сидя неподвижно в комнате в течение многих дней в конце концов, человеческая природа восстает, и только полная капитуляция перед Богом, в виде Матери-природы, Кали, казалось, позволила бы преодолеть сопротивление эго.
Тап означает «нагревать», а тапас означает «выпрямление огнем» или «добровольный вызов самому себе». Она начинается с дачи обета, например, не покидать место, не есть, не говорить и т.
Он также получил несколько важных заданий от Бабаджи: начать изучение физиотерапии и йога терапии, чтобы помочь тем, кто, как и он сам был, физически ограничен; начать преподавание йоги в Индии и за рубежом; и начать исследование и сбор работ гур Бабаджи, Боганатара и Агастьяра.
Йоги Рамайях вместе с Солачи переехал в Бомбей, где он записался на курс, чтобы стать физиотерапевтом в крупнейшем в этом городе Медицинском колледже и больнице им. Он также успешно изучал и применял йога асаны для лечения своих пациентов.
Примерно в году, в конце своей учебы, он попросил разрешения на проведение клинических экспериментов у своих профессоров. Он сказал им, что, по его мнению, он может вылечить более 20 различных функциональных расстройств только с помощью йоги, включая диабет, гипертонию, аппендицит и бесплодие, и все это в течение трех месяцев. Разрешение было предоставлено, и пациенты были отобраны лечащими врачами. В течение трех месяцев он работал с этими пациентами каждый день, руководя и ободряя их в практике йоги и сопутствующих режимах питания и лечения солнцем.
Через три месяца, к удивлению врачей, все пациенты выздоровели. В знак признания он был награжден почетным дипломом. Не желая больше ждать, чтобы выполнить академические требования, он вернулся в Мадрас, где основал бесплатную клинику для бедных в Сан Томе, специализирующуюся на инвалидах, а также отделение ортопедической реабилитации в Адьяре, Мадрас.
Он управлял бесплатной клиникой почти десять лет. Отдел ортопедической реабилитации и по сей день продолжает свою работу на Маунт-роуд, к северу от моста Адьяр.
В году автор посетил с Йоги Рамайяхом Медицинский колледж имени Г. Его успешное применение йоги все еще помнилось старшим персоналом. С года Йоги sамайях и Солачи начали путешествовать по Шри-Ланке, Малайзии и Вьетнаму, где он проводил лекции, уроки йога асаны и посвящения в Крию Йогу, а также лечил людей с ограниченными физическими возможностями в бесплатных медицинских пунктах.
В году Шри-Ланку потрясли первые межобщинные беспорядки между тамилами и сингальцами. Это произошло, когда Йоги Рамайях проводил свой третий ежегодный "Парламент мировых религий и йоги". Экуменическая конференция с участием местных лидеров различных религиозных групп. Будучи тамильцем из Коимбатура, он был глубоко впечатлен от Йоги Рамайях и его усилий по экуменизму. Так началась пожизненная дружба. Когда в году Свами Сатчидананда уехал в Америку, он остановился в приморском ашраме Йоги Рамайяха в Сан Томе, чтобы получить его благословение.
Йоги Рамайях отвез его в аэропорт и устроил ему королевский провод. После того, как Йоги Рамайях сам переехал в Нью-Йорк в году, они часто посещали мероприятия друг друга. Например, церемонию вручения дипломов студентам курса тамильского языка, проведенную в году в ашраме Йоги Рамайяха по адресу , 7-я Восточная улица, в Нью-Йорке и Парламент мировых религий и йоги в Университете Рутгерса в году.
В Шри-Ланке в году премьер-министр прибыл в последний день парламента, чтобы лично поблагодарить Йоги Рамайяха и других участников за помощь в подавлении беспорядков выступлениями, способствующими межрелигиозному взаимопониманию. Солачи получила от своей семьи большую каучуковую плантацию в качестве брачного приданого.
В конце 19 века прадедушка Йоги Рамайяха чудесным образом спас свою жизнь с помощью загадочного Йоги, которого впоследствии узнали как Бабаджи. Он очень любил Йоги Рамайях. Но после его смерти семьи молодой пары начали осуждать их странствующий образ жизни и интерес к йоге, а также отсутствие детей.
В то время было неслыханно, чтобы молодые люди так серьезно занимались йогой, не отрешившись от всего как санньясины. Опасаясь этого, разгорелись ссоры, и Солачи тяжело заболела. Во время выздоровления она вернулась в дом своей матери в Канадукатане. Отношения с ее зятем ухудшились, и в последние дни жизни, в году, жадная мать обманом заставила свою дочь Солачи передать все ее имущество себе, украла ее украшения и запретила Йоги Рамайяху посещать свою жену.
После ее смерти свекровь Йоги Рамайяха еще больше усугубила эту трагедию, подкупив судью в Малайзии, чтобы тот присвоил ей право собственности на все имущество ее дочери. Примерно в это же время Йоги Рамайях решил порвать отношения со своей семьей. Его мать умерла, а отец был материалистом и активно выступал против деятельности Йоги Рамайяха, связанной с йогой. Были высказаны разрозненные замечания, и, наконец, Йоги Рамайях решил, что он должен раз и навсегда порвать со своей семьей.
Вместо того, чтобы ждать своей доли в совместном семейном имуществе, обычно распределяемом после смерти родителей, он договорился об урегулировании, которое позволило ему приобрести большой дом в Канадукатане, на улице АР, В течение нескольких лет он использовал этот дом в качестве гостиницы для студентов местных колледжей. В х годах Йоги Рамайях отремонтировал его и построил в его стенах несколько священных сооружений: храм Бабаджи, храм леди Сиддхи Аввай, содержащий более тысячи рукописей на пальмовых листах, которые он собрал за многие годы от частных коллекционеров и музеев, путешествуя по всему Тамил Наду; а также храмы Матаджи и Дададжи.
Над воротами была построена красивая башня гопурам с изображениями 18 йога-сиддхов. Однако, несмотря на свою практику йоги, Йоги Рамайях остался потрясен своей семьей, и, как мы увидим позже, он сосредоточил значительные усилия на восстановлении своей репутации в семье. Йоги Рамайях написал и опубликовал книгу о 18 позах йоги, подробно иллюстрированную фотографиями, а также книгу под названием «Песни 18 сиддхов» в году с подборками из рукописей на пальмовых листах, которые он собирал.
Бабаджи, по его словам, дал ему задание проследить за тем, чтобы однажды их работы были опубликованы. Его близкий друг, тамильский поэт и известный ученик Йоги Шри Ауробиндо, по имени Йоги Шуддананда Бхаратияр, написал прекрасное введение к этой работе. В последующие годы Йоги Рамайях переписывал рукописи Богантара из рукописей на пальмовых листьях, а затем публиковал их на тамильском языке в современной книжной форме в нескольких томах, начиная с года. На протяжении многих лет он также продолжал издавать журнал "Крийя Йога" при содействии В.
Нилакантана, однако их длительное сотрудничество закончилось около года, когда у них произошла личная ссора. Причины этой ссоры неизвестны автору, поскольку Йоги Рамайях избегал каких-либо комментариев о В. Однако в году автор узнал от сыновей В. Он до конца жил спокойной, частной жизнью; с Йоги Рамайях они так и не помирились.
Одна студентка, Филинея Андлинджер, владела участком собственности в нескольких часах езды от Сиднея, на котором находилась большая пещера. Бабаджи делал в этой пещере интенсивные тапас, по сведениям, в которых Бабаджи ассоциировали с Йоги Рамайяхом.
В начале года Йоги Рамайях переехал в Соединенные Штаты. Когда он приехал в Нью-Йорк, он ожидал, что сможет работать физиотерапевтом, но его ученые степени не были признаны. Поэтому он решил как можно скорее получить американскую профессиональную квалификацию, записавшись на курсы протезирования и ортопедии. До этого, однако, он жил в примитивных условиях в заброшенном здании на 5-й Восточной улице, в нижнем Манхэттене, и работал неполный рабочий день в книжном магазине. Он начал проводить лекции и занятия, связанные с йогой, что привлекло местную молодежь.
Молодежь искала новые способы "подняться", психоделики и йога проникали в сознание нового поколения. Он призвал своих новых бородатых молодых студентов отказаться от наркотиков, заняться йогой и устроиться на работу. Его первый президент Дольф Шиффрен сумел получить «зеленую карту» постоянного проживания для Йоги Рамайяха, как основателя-министра этой новой некоммерческой организации.
Так как он находился в семи часах езды от Нью-Йорка, он служил им во время летних ретритов. Перед переездом в Калифорнию летом года Йоги Рамайях взял с собой Дельфа и Барбару в Мадрас, где они должны были проводить занятия и развивать центр.
В сентябре года Йоги Рамайях переехал в Дауни, Калифорния, где он жил с автором и четырьмя другими студентами в небольшой квартире на Лонгвортском бульваре. Он начал проводить лекции и занятия йогой. Он предусмотрел шесть гигантских самолетов, доставляющих пару тысяч индийских садху на фермерское поле в штате Орегон.
Автор участвовал в нескольких совещаниях по организации логистики, однако этот замысел был отклонен с учетом его грандиозности. Тем не менее, Йоги Бхаджан пригласил Йоги Рамайяха к себе домой, недалеко от бульвара Сансет, в Голливуд, на частную встречу. Автор сопровождал его. Это было незабываемое событие. Йоги Бхаджан, сикхский мастер, ростом более шести футов и весом не менее фунтов, в своей царственной одежде, белом тюрбане, сидел рядом с димунитивным Йоги Рамайяхом, который был одет как его кумир, Махатма Ганди, в домотканую дхоти, драпированную от его талии и на его плечи было накинуто полотенце.
Единственное их сходство было в больших бородах и сияющих глазах. В течение почти получаса не обменивались ни словом. Они сидели в тишине, в то время как автор задавался вопросом, что происходит. После этого обменялись любезностями, и мы уехали. Несколько недель спустя, во время публичного собрания верующих сикхов, Йоги Бхаджан сказал собравшимся, что он встретил великого святого Йоги Рамайяха.
Тогда автор понял, что их общение проходило на самом глубоком уровне. Когда я однажды спросил, с кем консультироваться по поводу Кундалини, если он доступен, он рекомендовал Йоги Бхаджан. Так началась многолетняя дружба. В декабре года Йоги Бхаджан был одним из главных выступающих на "Парламенте мировых религий и йоги", проходившем в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
Автор с удовольствием приглашал большинство докладчиков, присутствовавших на парламенте. Когда мы переехали в наш новый ашрам, Йоги Бхаджан присутствовал на церемонии открытия. Комментируя, сколько седых волос уже было в бороде Йоги Рамайяха, я помню, как он жаловался, что только что вернулся после того, как отвез свою первую группу американских учеников-сихов к Амритсару, в Пенджабе, принесших ему множество седых волос.
Будучи учениками, "Вы - мельничные камни на нашей шее", он говорил нам и призывал нас оставаться верными нашему пути. В течение нескольких месяцев в начале года Йоги Рамайях посвятил в Крий двенадцать своих учеников, тех, кто жил в центрах, которые он основал в Калифорнии, Нью-Йорке, Вашингтоне, Балтиморе и Нью-Джерси. Перед тем, как быть принятым на это обучение, они должны были практиковать техники Крийя Йоги, которые они уже получили во время первого и второго посвящений, по крайней мере, 56 часов в неделю и в течение 52 недель.
Они также должны были представить отчеты о своей работе, еженедельный день поста и молчания и другие дисциплины. Йоги Рамайях знал, как вдохновлять и мотивировать нас совершенствоваться в наших йогических садханах. Автор и большинство его преданных учеников любили эту практику. На протяжении всей своей жизни Йогияр Йоги Рамайях чувствовал, что его часто предавали как члены семьи, так и его ученики. Он обладал несгибаемым характером, и авторитетными и контролирующими методами.
Он знал, что лучше всего, и не ценил никого, кто сомневался бы в его мудрости или его способе делать вещи. Он, казалось, гордился тем, что был в состоянии "сокрушить эго" своих различных студентов, как будто это было самым эффективным средством для освобождения.
Мы ценили его способность раскрывать нашу «темную сторону». В отличие от некоторых гуру, которые относятся к своим ученикам с большим уважением и любовью, Йогияр, как мы его ласково называли, избегал путаницы, которую влек за собой такой подход.
Он не любил нас, как личностей, со всеми нашими комплексами, но он любил нас такими, какими мы были на самом деле. Однажды, три или четыре месяца спустя, Кришнамачар действительно пригласил юношу к себе и показал ему несколько поз. Однако его тело было настолько слабым и жестким, что, наклоняясь вперед, он даже не мог дотянуться до колен средними пальцами рук. Гуруджи — так Сундарам стал называть мужа сестры с тех пор, как он стал учить его йоге — был в равной степени человеком незаурядным и сложным.
Увидев, как молодой Айенгар делает асаны, он заявил ему: «В этой жизни ты не будешь заниматься йогой. Ты — anadhikarin не избранный », — и потерял к нему всякий интерес.
Занятия йогой прекратились, не успев толком начаться. Это был период одиночества и страха. Старые друзья остались в Бангалоре, новых завести не удавалось, так как Сундараму было запрещено ходить куда бы то ни было кроме школы. Учитель с его непредсказуемым настроением и тяжелой рукой вселял в него ужас уже одним своим присутствием. У Кришнамачара были свои ученики, однако, все они имели семьи и жили отдельно, поэтому он не мог полностью контролировать их. Кроме того, если бы он учил их слишком жестко и требовал бы слишком многого, они ушли бы от него.
Единственным исключением был Кешава Мурти, который жил в доме своего Учителя. Он был ровесником Айенгара и его единственным приятелем, они проводили вместе много времени, начиная с четырех часов утра, когда Кришнамачар будил их чтобы поливать сад. Кешава Мурти был одаренным учеником и великолепно выполнял асаны, Учитель возлагал на него большие надежды. Но в один прекрасный день юноша бесследно исчез, его искали по всему городу и даже во дворце, увы, все поиски оказались безрезультатными.
Как назло, это случилось незадолго до Международной конвенции по йоге, которая должна была проходить в Майсоре. Кришнамачар был уверен, что демонстрировать позы будет Кешава Мурти, теперь же делать это было некому.
Учитель снова обратил внимание на младшего брата своей жены: значительная разница в возрасте, родственные узы и жизнь под одной крышей делали юношу полностью зависимым от него. На следующий же день после исчезновения лучшего ученика Гуруджи, которое стало следующей вехой в жизни Айенгара, Учитель снова пригласил его на урок йоги, чуть свет, сразу же после поливки сада.
На этот раз он показал ему тридцать или сорок асан сразу, одну за другой, сказав коротко: «Ты должен это сделать». Это была ситуация, в которой у обоих не было выхода. Кришнамачар научил Айенгара всем сложным прогибам в течение трех дней, он был тогда еще молод и достаточно крепок, чтобы силой заставлять юношу делать прогибы на своих поднятых ногах, которые служили опорой.
Слишком интенсивная практика наклонов назад в столь юном возрасте и в течение очень короткого периода времени в последствие привела к серьезным проблемам в освоении пранаямы.
Итак, Учитель показал начинающему ученику не один десяток сложных поз, которые обычно выполняются после нескольких лет регулярной практики, и у того было всего несколько дней, чтобы довести их до совершенства и продемонстрировать на подиуме во время конференции. Айенгар умолял Гуруджи хотя бы раз взглянуть, правильно ли он делает асаны, но Кришнамачар не желал и слышать об этом. Он заявил, что увидит все только во время демонстрации, вместе со всеми остальными и остался непреклонен.
Юноша понимал, что, если он сделает что-то не так, пострадает репутация его Учителя. Во время демонстрации он старался изо всех сил и даже еще больше, от боли на глаза наворачивались слезы. Демонстрация прошла успешно и произвела огромное впечатление на всех, включая Махараджу и самого Кришнамачара.
Из рук Махараджи Айенгар получил награду в 50 рупий — для него это было целое состояние. Учитель же спросил его, как ему удалось это сделать, и признался, что не ожидал от него такого результата. Это событие навсегда связало жизнь Айенгара с йогой, однако, цена, которую он заплатил за это, была немалой — боли во всем теле мучили его еще долгие месяцы.
Учитель изменил к нему свое отношение, и Айенгар стал посещать его занятия в йогашале. Занятия проходили во дворце Махараджи, и были главным образом предназначены для членов королевской семьи, всем остальным попасть туда было очень непросто: для этого требовалось специальное разрешение или приглашение Гуру. Айенгар, которому тогда было семнадцать, оказался в числе избранных и был самым молодым учеником. Помимо занятий йогой он продолжал посещать школу. Йогашала и школа находились в пяти минутах ходьбы друг от друга и в трех милях от дома Кришнамачара.
Однако Учитель не позволял юноше приходить в йогашалу прямо из школы и требовал, чтобы тот возвращался из школы домой и потом оттуда шел в йогашалу. Возможно, Айенгар был единственным, кто был в состоянии вынести столь суровое обращение, но чрезмерные физические нагрузки не прошли бесследно: в конце учебного года он не сдал экзамены в школе и таким образом потерял стипендию, которую получал как сирота.
На этом образование Айенгара закончилось, и теперь ему не оставалось ничего кроме как заниматься йогой. Однажды йогашалу посетил высокий гость из Мадраса. Все ученики по очереди делали разные асаны. Когда настал черед Айенгара, Кришнамачар потребовал, чтобы он сделал Хануманасану, никто из старших учеников не был в состоянии сделать ее.
Айенгар не знал этой позы и сказал об этом Учителю. Кришнамачар объяснил, что нужно вытянуть одну ногу вперед, а другую назад и сесть прямо Хануманасана фактически является продольным шпагатом. Чтобы избежать выполнения столь трудной позы, юноша сослался на слишком узкие чадди — нижнее белье. Чадди действительно очень плотно прилегали к телу, между кожей и тканью нельзя было просунуть даже палец, белье врезалось в тело, оставляя на нем следы словно корсет.
Однако даже это обстоятельство не спасло молодого человека. Кришнамачар немедленно попросил одного из своих учеников принести ножницы и разрезать чадди. Таким образом, Айенгар был вынужден сделать асану.
В результате ее выполнения он повредил подколенные сухожилия, которые зажили только через несколько лет. Такая ситуация не была ничем исключительным, по словам Айенгара, большинство трудных поз, включая стойку на руках, он осваивал не в процессе регулярных и длительных занятий, а во время демонстраций, когда асану необходимо было выполнить безукоризненно с первого раза, а все объяснения сводились к двум-трем лаконичным указаниям.
В Кришнамачар по просьбе Махараджи отправился в очередную поездку по Индии, часть его учеников последовала за ним, Айенгар был в их числе. В Дхарваре — одном из городов, который они посетили, практикой йоги очень заинтересовались женщины. В те времена нельзя было даже представить себе, чтобы мужчины и женщины занимались вместе, поэтому, чтобы учить их, нужно было создать отдельную группу. Кришнамачар хотел, чтобы занятия вел кто-нибудь из его старых учеников, но женщины отказались заниматься со взрослым мужчиной и настояли, чтобы их учил Айенгар, так как он был еще очень молод.
Учитель был вынужден согласиться, и Айенгар, сам не имея большого опыта в йоге, учил женщин в течение двух недель. Те, в свою очередь, остались им очень довольны и сообщили об этом Гуру. Так юноша, который делал первые шаги в собственной практике, стал учителем в возрасте семнадцати лет.
Из Дхарвара Кришнамачар отправился в Белгаум. Там лекцию с последующей демонстрацией посетил один врач из Пуны. Увиденное произвело на него огромное впечатление, и он попросил Гуру, чтобы кто-нибудь из его учеников поехал на полгода в Пуну учить йоге. На этот раз Кришнамачар также хотел послать туда кого-то из опытных учеников, но судьба опять была на стороне Айенгара.
Никто не захотел переезжать в другой город на шесть месяцев без всякой перспективы на будущее. Кроме того, ни один из учеников Кришнамачара не знал английского или маратхи, на котором говорят в Пуне. Учитель снова оказался в безвыходной ситуации и, как и ранее, прибег к помощи своего самого безропотного ученика, потому что не хотел упустить такую возможность.
Айенгар немного говорил по-английски, так как изучал этот язык в школе, но, тем не менее, он не был уверен, что хочет принять это предложение — ведь он сам знал так мало. Однако Гуру не хотел слушать никаких возражений, и Айенгар как обычно был вынужден уступить. Единственным утешением была свобода, которую он обретал, покидая дом сурового Учителя.
На Востоке ученичество длится долгие годы, нередко несколько десятков лет. По сравнению с этим два года, которые Айенгар провел вместе со своим Учителем, трудно было воспринимать серьезно. Если к тому же принять во внимание тот факт, что это не были два года регулярных занятий под руководством Гуру, то случай Айенгара можно смело назвать беспрецедентным.
Молодой Айенгар, переполненный противоречивыми чувствами, приехал в Пуну в августе без гроша за душой. Тогда никто не мог и подумать, что благодаря ему, к концу века этот город превратится в настоящую Мекку йоги.
