Как ты полагаешь почему праву необходима сила государства
Ведь суд был, как мы уже видели, первым «творцом» положительного, классового права. Почему, как ты думаешь, ставятся человеку в упрек занятия ремеслами и ручным трудом? Взгляни же, как эти свойства отразятся на отдельной личности. А для человека несправедливого, но снискавшего себе славу справедливого жизнь, как утверждают, чудесна. И здесь оно, в руках церкви, в сфере его светской власти, служит немалым средством для насаждения этого нового института как церковного, так и светского феодализма см.
История человечества сложилась таким образом, что сначала появилась мораль, а затем — государство и право. Сила государства необходима для соблюдения принципов этого права. Для организации жизни в стране, властям необходима сила права. Если в государстве обеспечены, признаны и защищены права человека, то его можно считать правовым. Власть в таком государстве подчиняется праву. В правовом государстве формируется гражданское общество.
Если человек хочет принимать участие в политической жизни, то требуется определённый уровень образования и знание политического устройства. Человек имеет возможность включиться в общественно-политическую жизнь. Гражданским обществом называют совокупность лиц, которые не приближены рычагам власти и могут проявляться активность вне рамок государственных структур. Энгельс, по-видимому, сразу оценил всю опасность этого направления для пролетарской революции [4] , ибо по поводу чуть ли не первой работы Менгера написал в «Neue Zeit» в г.
И после этой критики Энгельса Менгер продолжает выражать просто недоумение, почему-де Маркс так враждебно настроен против юристов, и старается объяснить его вражду к юриспруденции из того обстоятельства, что он ее слушал в университете — по принуждению отца.
Собственно говоря, только простой разновидностью этого «юристен-социализма» является так называемый социальный «демократизм» в своей современной форме, как мирный способ социальной революции [8]. Он идет дальше и рассчитывает даже политическую власть завоевать простым голосованием. Но к этому вопросу нам придется вернуться в общем учении о государстве. Что иное, в самом деле, могла дать «наука права» в вопросе революции, не став смело и откровенно на классовую точку зрения?
Как она могла себе иначе объяснить этот объективный дуализм между действующим «положительным» правом класса угнетателей и «революционным отрицательным» сознанием класса, ныне угнетенного?
Только став на революционно-классовую точку зрения, мы и здесь становимся на реальную, объективную почву по отношению к будущему праву, т. Но лишь при этих условиях у нас открываются глаза на самую суть всякого нового права как фактора революционного. Исходя, наконец, из нашего взгляда на классовую борьбу, по которому класс капиталистов при всей своей непримиримости все-таки заинтересован в существовании пролетариата и даже не может желать его полного уничтожения, а пролетариат, со своей стороны, открыто ведет и должен вести свою борьбу к полному уничтожению класса капиталистов и землевладельцев, мы поймем и самый характер буржуазного права, как института внутреннего дуализма, лицемерия, иллюзий и недоговоренности.
И только при таких условиях мы вообще сможем говорить о праве как о науке. А это необходимо ввиду той громадной роли, какая принадлежит праву во все переходные эпохи , как «локомотиву истории». Тут мы действительно видим моментами совпадение самого процесса развития с процессом правовым, но отнюдь не в том примирительном, а в положительно революционном или временно, наоборот, контрреволюционном смысле.
В такие моменты и в таком смысле мы можем говорить о Праве-Революции. Было бы, конечно, крайне легкомысленно принять на веру все легенды и гипотезы насчет того, как в старину мудрые законодатели, сами ли или со слов покровительствующего им бога, изложили в законах идеальный строй для своего народа.
Напротив, даже все не поддающиеся полной проверке предания о том, как издавались законы, напр. И всегда одно было бесспорно: это каждый раз был новый правопорядок, отнюдь не доброй волей всех и не единогласно всеми признаваемый, ибо то, что само собой разумеется, вообще не записывали, а если и исполняли, то просто инстинктивно или по «вошедшему в пословицу» или принявшему форму веры или суеверия обычаю. Не нам, конечно, защищать «сословие защитников», юристов, но путается в понятиях сам профессор.
У нас может быть речь не о юридическом факте, но только о превращении социального факта, известного общественного отношения в юридическое отношение, т. Сам Петражицкий приводит красноречивые примеры, как фактическое брачное сожитие в течение года , по римскому праву, превращается в законный брак, как фактическое владение в течение известного времени становится собственностью и т. Что это иное, если не то же самое старое наблюдение, сделанное еще Гегелем, что количественные изменения, постепенно накопляясь, приводят наконец к изменениям качеств и что эти изменения качества представляют собой моменты скачков, перерывов постепенности?
И эту мысль в применении к праву К. Маркс в I т. Он показывает, как единичные попытки провести в жизнь сокращение рабочего дня создают почву для превращения этого факта в право, распространяя его в законодательном порядке на одно производство за другим, отмечая, как особенно революционную меру, проведение такового на всю промышленность данной страны на материке вообще [11].
История регулирования рабочего дня наглядно доказывает, что. Перенеся эти выводы в другую революционную обстановку, нам ныне несимпатичную, но столь же необходимую, напр. Но это еще не все. Просматривая всю историю права с его древнейших проявлений до настоящего времени, мы приходим к выводу, что первой основной революцией в экономической жизни человечества, по нашим данным, является переход от первобытного коммунизма к частной собственности, как средству эксплуатации человека человеком.
В дальнейшем мы видим целый ряд революционных переворотов, в результате коих меняется класс эксплуататоров, форма эксплуатации человека человеком, но сама эксплуатация остается. Совершенно естественно, что право, в котором выражается основной переворот от состояния коммунизма к состоянию эксплуатации человека человеком, а также право, хотя бы и временное, имеющее своей целью полную отмену всякой эксплуатации вообще, весьма существенно различны от разных правоизменений, меняющих только способ и форму эксплуатации.
Задача моего краткого очерка в том и заключается: вскрыть в главных чертах это глубокое различие. И, мне кажется, достаточно будет беглого обзора развития права в нашем смысле слова, чтобы убедиться в его условно-революционном характере и чтобы разобраться в тех, сложнейших на первый взгляд, явлениях, перед которыми беспомощно или непростительно равнодушно до сих пор останавливались как буржуазная наука, так и революционная критика.
Мы оставляем в стороне все прочие зачатки права древнего мира и сразу обращаемся к древнему Риму [14] , этому первоисточнику образцов права современного буржуазного общества. И тут мы в первую голову выслушаем крупнейший буржуазный авторитет, уже упоминавшегося германского профессора Иеринга. Это, пожалуй, самая яркая фигура среди юристов прошлого столетия, по крайней мере в области римского права. Определенный консерватор в политике, юрист, по существу, стоящий на точке зрения класса буржуазии, блестящий стилист и в то же время путаник в философии, он поднял целую революцию в науке права, может быть, своей непривычной для юриста откровенностью.
Он, конечно, противник анархии, значит, казалось бы, и революции. Но — нет, для него революция не синоним анархии, ибо он понимает «революцию как отрицание не всякого, а только существующего порядка».
Он бесподобно рисует ход возникновения права в процессе борьбы, пользуясь легендами о древней истории Рима, сопоставленными с данными, проверенными на основании богатого юридического материала.
Отбросьте фразеологию о священном праве и вставьте вместо него борьбу двух классов за свой жизненный интерес в области производства своей материальной жизни, картина остается достаточно яркая. А, конечно, не менее ожесточенная борьба велась при первом нарождении нового права вообще вместо первобытного коммунизма, как доправового состояния. Говорить про эту эпоху, что в ней «регулирующей силой был обычай, т. Первый «свод законов», так наз. Самый свод до нас не дошел, и лишь из разных цитат позднейших юристов кое-как восстановлены важнейшие части его содержания.
Это право еще. Так в высшей степени образный язык древнего римского права лучше всего выдает историю его возникновения. Учитывая условия военного быта того времени, мы можем согласиться с мнением проф.
Мы здесь не будем подробнее останавливаться на догадках и шатких сведениях о возникновении этого первоначального права, которые пока никем не проверены и не изучены, с точки зрения диалектического материализма. Одно ясно: в обществе свободных землевладельцев-крестьян с известным местным оборотом появление впервые господствующего класса или племени внесло новый «институт» учреждение , право, как навязанную силой систему новых общественных отношений.
А среди юристов нет двух мнений насчет того, что это первое право явилось именно результатом революционных сотрясений.
Так, Муромцев в своей «Ист. Куда бесцветнее характеристика такого беспомощного университетского светила, как И. Покровский, который по поводу 12 таблиц находит только слова: «Одним из поводов неудовольствия! Мы не имели бы дела с буржуазными юристами, если бы они сюда не вносили своего излюбленного мотива о счастии и благоденствии именно угнетенной части населения , «добившейся»? В действительности этого права добился класс, достигший фактического господства, и новый закон ввел лишь социальный факт грабежа и насилия в юридическую норму, т.
Едва ли я должен еще терять слова, чтобы доказать революционную сторону этого первого, не только в Риме, но по своей стройности и выдержанности вообще в мире, права частной собственности. Это был революционный акт, которому подобных мало в истории, ибо это был акт, впервые установивший, как общее правило, отрицание первобытного коммунизма и его замену обществом, основанным на частной собственности.
Две тысячи лет господствовало это общество, не оспоренное по существу и менявшее лишь форму, а оставляющее в силе самую сущность этой собственности. Уже цитированный мною знаток римского права Иеринг «Дух римского права» восторженно восклицает: «И три раза Рим диктовал миру законы: во время могущества единого Рима, в византийский период — через церковь — и, наконец, путем рецепции в Европе». Здесь лишь пару слов по поводу византийского периода, когда римское право уже в новом изложении в исправленном, дополненном или, вернее, извращенном виде сознательно стало применяться к феодальным отношениям.
И здесь оно, в руках церкви, в сфере его светской власти, служит немалым средством для насаждения этого нового института как церковного, так и светского феодализма см. Я привел из первого революционного акта правотворчества только несколько образцов римского происхождения.
Наша древняя и средневековая Русь дает великолепное и не менее картинное дополнение к этому. Место здесь не позволяет широко использовать этот материал, в изобилии имеющийся хотя бы в ценных трудах тов. Покровского «Русская история» и «Очерки по истории русской культуры». Тот же образный язык древних источников русского права дает такое же основание для утверждения, что и здесь, хотя и несколько позже, происходила та же революционная борьба, окончившаяся известным правовым порядком в России, основанным на частной собственности.
Конечно, не виноват тов. Покровский, если он повторяет слова старых юридических авторитетов [17] о власти обычая в первобытной общине, как о суровом правопорядке «племя — строгий суд — мог объявить бойкот, и неподчинившемуся пришлось бы только уйти». Нет, и в древней Руси обычай имел то же значение чисто технического правила, а род был союзом, из которого некуда было уходить [18] , если не в плен другого рода или в кабалу.
Князь же, владевший «володевший» землей, т. Финансовый характер дань приобрела, по-видимому, лишь при расширении феодальной системы путем объединения княжеств в нечто похожее на современное государство, в котором образовался целый класс людей, «соединяющих землевладение с властью над людьми, живущими на земле данного землевладельца».
В общем, все первые княжеские законы, т. Характер этого первоначального права в Риме или России проявляется весьма ярко.
Учащающиеся социальные факты нового порядка обобщаются, т. И вы не найдете более меткой характеристики этого процесса, чем у великого историка виноват, я должен сказать — сатирика России Салтыкова-Щедрина в речи «Очищенного» б. Гадюка :. Проходит более тысячи лет после римского периода, и не появляется нигде нового права, не слышим мы и об издании новых крупных правовых актов.
И вдруг — «в XII столетии в г. Болонью начался необыкновенный наплыв молодых людей со всего мира». Это их привлекает сюда местный университет, как очаг истолкователей римского права , глоссаторов, приобревший большую известность! И это не был единственный такой очаг, откуда началось распространение римского права по всей Европе.
Были еще целых 3 таких очага: в Провансе, Равенне и Ломбардии, почти одновременно образовавшиеся в XI столетии. Как объяснить себе такое возрождение и добровольное «восприятие» правовой системы, казалось бы уже отжившей свой век? Во всяком случае это не было простым случаем, что интерес к римскому праву и его «рецепции» вдруг и почти одновременно появился по всей Западной Европе, не исключая даже Англии, и что мертвый Рим действительно мог «третий раз диктовать законы всему миру».
Виноградов, назвав очень метко воскресение, казалось бы, умершего римского права воскресением призрака, не сознавал более глубокого смысла этого призрака. Но если Маркс; в своем «Коммунистическом Манифесте» мог говорить накануне г. Этот призрак в лице своих предшественников — крепостного права в деревне и торгового капитала в городах искал себе облачения.
И он нашел таковое в статьях римского права. Мы видели, что оно было приспособлено и для города и для деревни, и для феодализма, и для капитализма, было подковано, так сказать, на все четыре ноги. Тот же Виноградов пишет в цитированной работе, стр.
В качестве таких событий он приводит укрепление папской власти, кристаллизацию феодализма в законченную и последовательную систему, введение новых политических порядков в нормандских государствах, проявление блестящего экономического и культурного прогресса городских коммун Ломбардии Но если Виноградов только вскользь ссылается на экономический поворот, то любая история экономической жизни XI и XII вв.
Какая власть, основанная на силе или авторитете, более прочна? Или так нельзя ставить вопрос и почему? Как вы полагаете, почему правовое государство нуждается в силе, если право основано на справедливости? Почему мысль о необходимости соединения силы государства и справедливости права относят к числу великих гуманистических.
