Стихи сталина на грузинском
Он находил в поэзии молодого семинариста перепевы «мотивов грузинского романтизма». Сталин одёрнул его:. Таким образом, все исследователи в унисон не могут разобраться — то ли вождь не хотел открывать душу , то ли он несерьёзно относился к своим стихам, или же им неведомо и приходится только гадать , почему не захотел он пропагандировать своё поэтическое творчество. К встрёпке с помощью линейки, палки и кулаков мы были приучены и от старых учителей тоже, и раньше подобное наказание переносили стойко, но русские учителя били нас с особой строгостью. Ни то и ни другое.
И певец из-под облака Все живее и сладостней, Соловей нескончаемо С миром делится радостью:. Потому что известный грузинский поэт и революционный демократ Илья Чавчавадзе, издававший в Тифлисе эту самую газету, был буквально очарован юным талантом. Иосиф писал о пробуждении красоты природы и Родины, о надеждах поэта на жизнь, несмотря на все ее невзгоды, о лирическом разговоре с луной, о народных страданиях и о назначении певца и поэта в Грузии, о трагедии человека, который нес людям добро, и о людской неблагодарности, которая погубила этого человека, и, наконец, о том, как приходит старость и как старик не желает сдаваться в руки смерти.
Стихотворение «Утро» в году видный в Грузии человек Якоб Гогебашвили даже включил в учебник «Родного языка» для начальных классов. В году оно на грузинском языке было издано в Тбилиси отдельной хорошо иллюстрированной книгой.
Было напечатано в газете «Иверия» в году В нём в первых двух строфах описание утренней, ранней природы в саду, и не столь важен тут дословный перевод, но посмотрим, какова заключительная строфа и как она переводится:.
Как видим, здесь в каждой строке — гимн собственной отчизне, стране иверов, где каждый ивериец-грузин своей учёбой должен обрадовать Грузию. Данный стих и соответствующая строфа на русском языке существует в двух переводах.
Вот первый из них:. Какие друзья должны прославить — и что? Почему абстрактные «друзья», а не конкретные «грузины»? Какую Родину прославить? Зачем должны прославить? Дорогой читатель, вы замечаете, что разница, может быть, на первый взгляд, невелика, однако, существенна!
В этом, более простом, переводе и говорить не стоит о том, какой друг должен украсить знаньем, и какую Отчизну. Как видно, ни в одном из двух переводов не указано, что юный Сосо именно грузина призывает на учёбу — для того, чтобы обрадовать собственную отчизну.
Этот «грузин» во все времена режет ухо каждому цензору в переводах с грузинского языка. Речь идёт именно о цензорах, ибо обвинять самих переводчиков будет, пожалуй, несправедливо, так как переводчиками были Борис Пастернак и Арсений Тарковский. Однако в оригинале подразумевается отнюдь не только описание природы — здесь надежда на Всевышнего и Его всеблагости, для преодоления сегодняшней униженности и угнетения и для провозглашения завтрашнего возрождения.
Для читающего стихотворение на грузинском языке без лишних разъяснений предстаёт перед глазами угнетённая Родина, которая с Божьей помощью сбросит ярмо рабства и на Мтацминде — на святой горе — воздвигнет свой победный стяг. А теперь посмотрим, как вышеуказанные слова в рифмованном виде передают смысл стихотворения, как доходят до читателя волеизъявления юного Джугашвили:.
Теперь читателю судить, насколько верно сохраняет перевод суть, вложенную автором в стихи. Да бог с ним, с переводом! Не в переводе дело — дело в свободолюбивых патриотических устремлениях юноши Сталина. Дословно: « И тогда у меня, угнетённого, туманы печали сразу улетучиваются , и надежды благоденствия в несчастном сердце пробуждаются ».
Поэтический образ, конечно, есть, ещё как есть! Но в вольном и восторженном переводе — виден ли воочию угнетённый человек и несчастное сердце в его угнетённой душе? Сомнительно, ибо задачей, поставленной перед переводчиками, обязательно было всеми возможными путями скрыть националистические ноты в стихах юного Джугашвили. Затем оно было включено в юбилейный сборник Р. Эристави, изданный в Тбилиси в году.
Сборник содержит юбилейные речи, стихотворные посвящения и поздравления известных общественных деятелей: И. Чавчавадзе, А. Церетели и других. Стихотворение, посвящённое Рафиелу Эристави и напечатанное в «Иверии», даст нам хорошую возможность проследить за дальнейшей поэтической судьбой юного Джугашвили. Рафиел Эристави считался известным в Грузии поэтом, являлся автором хрестоматийного патриотического стиха «Родина хевсура», и ему как раз в это время всенародно справляли летний юбилей.
Значит, именно к юбилею писал юный Иосиф о нём восторженное стихотворение, которое и завершил следующими словами в очень приблизительном переводе :.
И вот рассказывают, что когда Сосо принёс это стихотворение Илье Чавчавадзе, тот напечатать-то напечатал, но вроде дал ещё и отеческий совет юному поэту:. Этот упрёк — один из вариантов тех причин, по которым Сосо Джугашвили прерывает отношения с «Иверией» Ильи Чавчавадзе. Илья отказался их печатать, и якобы Сталин пригрозил ему расправой, если редактор не пошлёт стихи в типографию на печатание.
На другой день, до прихода Сталина, в редакцию заглянул известный поэт Важа-Пшавела и, когда узнал о происшедшем накануне, дождался прихода Сосело. Увидев революционера с перекинутым небрежно кашне , который грубо обращался с Ильёй, Важа схватил молодого человека, несколько раз ударил его кулаком и спустил с лестницы ».
То, что Сталину досталось от Важа-Пшавелы, — вопрос, почти решённый в грузинской литературной историографии. Вопрос только в том — по какому поводу. Есть ещё и другая версия: Сталин в приёмной Ильи застал Важа-Пшавела, и опять же, осмелевший после опубликования своих стихов, вошёл в полемику по поводу известного поэтического инцидента, сказав: «А, между прочим, Акакий Церетели в полемике с вами был прав».
Впрочем, вряд ли Илье Чавчавадзе, у которого в жизни было семь дуэлей, понадобилась бы физическая помощь поэта-горца Важа-Пшавелы, — он как-нибудь сам бы справился с летним молокососом. Скорее всего, выскочка-поэт в самом деле зацепил Важа-Пшавелу и получил по заслугам.
А вмешательство Сталина в полемику поэтов пусть не удивит читателя, если вспомнить из первой главы, как превозносился Джугашвили-Картлинский среди своих соотечественников. И здесь именно был он на Пегасе: он, сын великого законодательного региона — Картли — вмешивался в спор имеретина Церетели и пшава — Важа-Пшавела.
Важа-Пшавела — пшав, т. Следовательно, он сосед древних предков Сталина — мохеве. Но мы уже помним из той же главы, что Сталин подчёркивал свое картлинство, а не мохевство. А тут у Важа-Пшавела спор с Акакием Церетели шёл исключительно по поводу литературного грузинского языка.
Акакий Церетели написал стихотворение, где он выступил против диалектизмов в поэзии Важа. Прозу и публицистику горец писал на литературном грузинском, а в поэмах у него были диалектизмы. Важа-Пшавела ответил, что он никакой диалект не отвергает, если диалект этот — грузинского рода. А Сталин как «картлинский законодатель литературного грузинского» каким он себя мнил не мог пройти мимо этого спора имеретинца Акакий Церетели, как имеретинец, время от времени сам грешил имеретинизмами , который в данном случае занимал правильную позицию с точки зрения «законодателя».
Вот и включился он в спор, и получил по заслугам. Что послужило причиной, вопрос лишний. Главное — Сталин был спущен с лестницы, чему был свидетель Илья Чавчавадзе. И тут прерывается очень обещающе начатое сотрудничество Сталина с Ильёй.
Более того, не только прерывается, но даже даёт существенные трещины. Была ли ещё другая причина, но последнее известное нам стихотворение честолюбивый парень уже не напечатал в газете «Иверия», а понёс в другой политический стан на противоположном берегу — в газету «Квали», к Георгию Церетели кстати, отцу небезызвестного в дальнейшем политика — меньшевика Ираклия Церетели.
Но предварительно он пишет для «Иверии» как бы прощальное стихотворение, которое литературоведов наводит на мысль о наполненности экзистенциальной философией, определяющей сущность жития. Интересно об этом прощании, об этом перепутье Сталина пишет Э. Радзинский: «Его расставание с прошлым, его одиночество находят выражение в стихах, что обычно для юноши»:. Отметив, что перевод близок к оригиналу, скажем: это не совсем «обычное расставание с прошлым юноши».
Для правильного познания содержания надо учитывать саму дату публикации в «Иверии» — 25 декабря года поэту едва исполнилось 17 лет — по правильному определению даты рождения. Это — Рождество, и газета печатает своё единственное рождественское стихотворение на главной странице. Следовательно, тут нечего и гадать — если дать стихотворению заглавие «Иисус Христос», — не ошибёмся. Другое дело, что хотел сказать в нём сам автор перед тем, как уйти из одного окружающего мира в другой: обвинял ли он сородичей или хотел оправдать свой шаг в сторону от национальной идеи в безнравственное будущее»?
Словом, юноше 17 лет, и уже видно, что он не сможет жизнь прожить без бурной активной деятельности. Он уже думает о лаврах, которых сулит будущее, — недаром напечатали его стихи в самой «Иверии»! Но могли ли принять его в состав «команды» Ильи Чавчавадзе? Грузия к тому времени по общественно-политическим симпатиям была поделена на три «даси» «даси» — значит, «группа»; а может быть, по отношению к этому слову ближе даже слово «труппа», потому как это слово — «даси» — чаще употребляется в описании театральных трупп.
Илья — некоронованный царь Грузии: великий писатель, общественный деятель, юрист, политик, банкир, редактор, театрал, богослов, публицист, сельскохозяйственник-винодел, шелковод, агроном Пока Илья жив, воцарение в Грузии для будущего честолюбивого вождя заказано.
Далее: рядом с Ильёй — Акакий Церетели. Пока жив Акакий, будущему вождю не выйти из тени поэзии Акакия. Отсюда перспектива — всю жизнь оставаться его талантливым эпигоном. Акакий Церетели — соловей Грузии, он законодатель лирической моды — его «Сулико» и «Светлячок» мелодизированными песнями шагнули далеко за пределы Грузии. Куда юному Иосифу тягаться с Акакием?
Ну и Важа-Пшавела — как бы он смог дотянуться до этого гения? Его философски насыщенная поэзия, его глубокая мифологизация, его слог, его метафоры, его непостижимые образы!
Заметим: несколько лет тому назад в Грузии был проведён опрос на тему «Самые выдающиеся соотечественники», где Важа-Пшавела, по народному опросу, занял четвёртое место, опередив самого Шоту Руставели. Сталин знал: пока существует великая троица, которых в XIX веке в Грузии называли только по именам, без фамилий, как своих великих сынов — Илья, Акакий и Важа, ему в этих рядах делать нечего.
Что же получается? Некоронованный царь Грузии — кахетинец родом; пока жив, юному картлинцу никто не позволит в Грузии верховодить — не поможет ему и его картлинский гонор. И флагман Грузии, Картли, без политики, уже и в чисто в литературном ключе тоже остаётся вне игры. Но в Грузии к ым годам были образованы еще два «даси».
Нами уже оговорено, что в «первое даси» Иосифу на веки вечные заказана дорога — там Илья, Акакий, Важа, и там никогда он не сможет быть первым. Кроме того, здесь он уже и физически оскорблён, и этот срам он никогда не сможет смыть — его с лестницы спустили вниз! Такого оскорбления он не смог бы простить никому — но это был Важа-Пшавела, сын грузинских гор, реально оживший «Коба», герой Сталина.
Ему ни по духовно-волевому преимуществу, ни по возрастному, и ни по творческому не смог бы он ответить. И позор был нанесён навечно. Куда же теперь податься? Второе даси — это команда Нико Николадзе и оно — ни к селу ни к городу: это театр одного актёра, а может быть, ещё и нескольких его приспешников. И у этого театра нет пути никуда, нет дороги в будущее — эти дасовцы где-то на перепутьях: и к новому не приучены, и от старого полностью не могут отделаться!
Остаётся «месаме даси» — третий даси — команда социал-демократов. Вот откуда Сталин может шагнуть очень высоко. Если среди членов «Пирвели даси» — в среде Ильи, Акакия и Важа — он посредственность посредственностью, то среди социал-демократов он может стать титаном, первым и самым лучшим — и в моральном, и в личностном плане. Среди посредственностей — он будет креативен, среди демагогов — творческим декламатором, а среди идейных — воплощающим сказку в быль!
Что правда, то правда — Сталину долгое время глубоко было безразлично их существование — свой отсчёт они начинают с года.
По мнению Церетели, экономическая борьба месамедасистов одновременно являлась борьбой за свободу нации ». И, как подмечает автор этих слов А. Островский А. И вот, в году Сталин приносит свой последний стих именно в газету «Квали» как входной билет в орган вновь возрождённой организации. И теперь мы можем подвести итог действиям юного Сталина, перерождаемого из поэта в революционеры.
Итак, начнём с того, что он, подбадриваемый друзьями из семинарии, приносит свой первый патриотический стих в газету «Иверия» 14 июня года. Стих скромно подписан «И. Илья его встречает на редкость приветливо, хвалит, подзадоривает к новым поэтическим творениям и печатает. Окрылённый успехом, Сосо приносит следующие, уже совсем националистические стихи осенью А когда он перебирается в стан социалистов через полгода, вместе с изменением стихотворного содержания от национального к социальному туда он сознательно приносит стих о бедном крестьянине Нинике [20] , меняет он и поэтический псевдоним на прозаический, чисто символически меняя две буквы — подписывая «Созели».
Таким образом, происходит полное перевоплощение. Как пишет об этом историк Вахтанг Гурули: «Иосиф Сталин был реалистом. Он реальное никогда бы не обменял на идеальное. Но есть и другая подноготная, и другая версия поведения Сталина. Его мыслительные устремления не могли раскрыть крылья в узких рамках Грузии. Он был рождён орлом. И задыхался в узких просторах Грузии, а не то — он бы сгодился для поста президента всего мира! Илья имел славу в стенах Грузии. Ему не хватало простора.
Зато юный Сталин увеличит поле деятельности. Первые места ещё не заняты. Оттуда виден высокий пьедестал. Будут завидовать ему все праотцы — и Илья, и Акакий и Важа-Пшавела! Довольно для Грузии Ильи Чавчавадзе сегодня: пусть сегодня Грузией правит кахетинец, — м иром будет править Картлинский!
Тогдашний русский экзарх Грузии Павел проклял весь грузинский род, и в ответ на это грузинский государственный деятель Дмитрий Кипиани призвал его удалиться из Грузии. За этот поступок его самого выслали из Грузии в Россию, и там он был убит. Похороны Дмитрия Кипиани на Мтацминде превратились в день всенародного траура, манифестации и единства нации.
Можем удостовериться на примере стихотворения Ильи Чавчавадзе — «Элегия» перевод Н. Заболоцкого :. Хотя надо заметить, что и с самым Ильёй Чавчавадзе в переводах обходятся так же, как и с поэтом-дебютантом, — его болезненные переживания преподносятся более воздушно и воодушевлённо.
А вот как звучат дословно эти слова во второй строфе:. Вроде переменой слагаемых сумма не меняется, однако, если будем следовать оригиналу и в последней строфе вторую строку поменяем на следующие слова оригинала: «Всё по-прежнему ласкает сон моей страны», — увидим, что печаль о горестном состоянии Родины усиливается. А если вновь вернёмся к содержанию стихов Сталина и будем следовать определению социалистов, которые считают непредосудительным национализм порабощённого этноса, можем с гордостью приписать эту самую черту выдающимся классикам XIX века — Илье Чавчавадзе, Акакию Церетели и Важа-Пшавела, которые в своих элегиях и других лирических стихах переживали злосчастия Родины и пытались разбудить впавшую в сон хворавшую нацию, и совершенно логичным будет увидеть патриотический пыл юного Сосо, который с такой же болью описывал печаль и томление, вызванные порабощением своей Родины царской Россией.
Стихи юного Сталина :. Труд мой предназначался для обучения учащейся молодёжи правилам грузинского литературного языка. Грузинские школы не имели тогда хорошо составленного руководства по теории словесности, и это обстоятельство побудило меня ускорить свою работу. В предисловии к ней я писал:. Эти образцы будут расположены в книге соответственно плану изложения теории словесности…» В своём руководстве по теории словесности я привёл лучшие образцы из произведений классиков: Шота Руставели, И.
Церетели, Г. Орбелиани, Н. Бараташвили, Р. Эристави, А. Кроме этого, на 93—94 страницах учебника помещены два стихотворения товарища Сталина, опубликованные в году в газете «Иверия». О своём намерении выпустить книгу по теории словесности я рассказывал Акакию Церетели, Нико Николадзе и Якобу Гогебашвили. Они с восторгом одобрили моё начинание, признав его весьма ценным.
Надо сказать, что в те времена каждая такая книга имела особенно важное значение, так как грузинский язык преследовался в школах и царские колонизаторы запрещали учащимся разговаривать на родном, грузинском языке. Работая над составлением учебника, я старался подобрать такие произведения, которые могли бы внедрить в сознание молодого поколения новые, прогрессивные мысли и идеи.
Должен признаться, я лишь в самые последние годы узнал, что автором тех прекрасных стихотворений, которые я включил в оба издания своей книги «Теория словесности» и в хрестоматию грузинской литературы, является великий Сталин.
Это меня сильно обрадовало. В те давно минувшие годы я и не представлял себе, что эти вполне зрелые стихи написаны летним юношей. Первое издание моего учебника по теории словесности полностью разошлось в течение нескольких дней, так что я сам остался без книги. Желающих иметь её было так много, что некоторые приходили ко мне на дом. Большой интерес, проявленный к моему труду со стороны общественности, весьма радовал меня. Стихотворение товарища Сталина, посвящённое грузинскому писателю Рафиелу Эристави, я включил в изданную мною в году «Грузинскую хрестоматию или сборник лучших образцов грузинской словесности».
Вышеуказанная статья М. Келенджеридзе ценна тем, что никакие указания сверху не могли на него влиять, когда он вносил в хрестоматию стихи летнего неизвестного юноши. Рейфилд считает, что молодой поэт от Лермонтова заимствовал простоту слога и нарративность. Хотя кто-кто, а сам Сосо точно знал себе цену — никто ему не сделал замечания, не испортил настроения, однако, ведь сам он прекрасно понимал, что именно последняя строфа, которая всем особо нравилась, повторяла и содержание, и ритмику и даже рифмующее слово строфы Акакия Церетели.
Однако подражание было, видимо, сочтено реминисценцией, и никто на этом не заострил внимания. Даже наш читатель, не зная грузинского языка, может легко заметить — если и вовсе без перевода привести текст «Аквавди турпа квеканав, илхине иверт мхарео, да шен картвело сцавлита самшобло гаахарео» — это у юного поэта и сравнит с Церетелевским «Ца-пируз хмелет зурмухто, чемо самшобло мхарео, шени вар, шентвис мовквдеби, шензедве мгловиарео» полностью повторяет как рифму, так ритм, так и пафос содержания.
Содержание строфы Сталина мы уже знаем. У Акакия же — «Небо — лазурное, изумрудной суши край мой родной, я сын твой и умру я за тебя, над тобою плачущий» перевод Эристова. Швейцер называла «поэтической матерью» и наградила сына особым уменьшительно-ласкательным именем. С понятной психологической подоплёкой — редактору, князю Илье Чавчавадзе преподносилось творение, посвящённое князю! Купить в журнале за август doc, pdf : На чтение потребуется 4 часа 40 минут Цитата Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf Посвящается Александру Левковскому , автору романа «Самый далёкий тыл», — вдохновителю, сподвижнику и редактору этой повести Часть первая.
На первой странице, в левом нижнем углу, первое стихотворение И. Дж-швили Дочь Сталина, Светлана Аллилуева, вспоминает: когда её брат Василий услышал невнятную русскую речь сына вождя от первого брака, Якова — с характерным грузинским акцентом, — он сказал сестре: «А знаешь, наш отец тоже раньше был грузином». А дальше мы можем представить, как объясняет учитель смысл стихотворения Акакия Церетели ученикам, стихотворения, где есть, на первый взгляд, совершенно безобидные строки: «Сегодня ласточка окна Своими крыльями коснулась.
Под птичий гам: «Весна! Надежда в сердце встрепенулась! Как вспоминает уже известный нам бывший друг Сосо Иремашвили: «В году грузинских учителей нашей школы надзиратели заменили русскими. Пётр Адамашвили вспоминает: «В духовном училище из иностранных языков нас обучали только греческому. За всю нашу ненависть отомстил Сосо. Лавров опешил: — Что? Весь класс встал на ноги: — Почему? Почему, почему? Пришёл и Сосо… Построились и зашагали к школе.
Вошли в здание школы. Об этих настроениях, характеризующих ситуацию в тбилисской семинарии, пишет доктор медицины Антон Ноймайр: «В году Иосиф покинул Гори и поступил в Тифлисскую духовную семинарию.
Вот первый из них: «Цвети, о Грузия моя!
